Константин Коровин - «То было давно… там… в России…»

Лес был молчалив, тарантас кренился то в один, то <���в> другой бок, стукали колеса о корни и рытвины лесной дороги. Тихо, ветви лезли в лицо. Проехали овраг, пожар потух. Вот и Пречистое, деревня Спаса. Огонек и в глухом, грязном окошке что-то говорил душе далекое, старое, детское, родное. И Москва, и <���Рогожская> застава почему-то вспомнились мне, и вечерний стол у нас в доме, и светло в комнате. Мать, ее комод с вязаной салфеткой. [И едем спящей деревней.] Тихо и молчаливо [глядят] выступы церкви с папертью, в тени железные двери, и спит дом священника. И розовой точкой горит лампада — видно сквозь занавеску окна. И опять едем большим, ночью кажется невероятно огромным, лесом.

— Тут похаживают, — кричит Василий Сергеевич.

— В этом лесу, наверно, медведи живут? — спросил Коля.

— Явный факт, — ответил Батранов.

— Нет, здесь нет медведей.

— Чево «нет», видали медведя-то <���за> Заозерьем надысь, на станции говорили.

— Что долго-то так?

— А сена там што.

— Велели, чтоб приезжали песприменно.

— А слово-то какое сказал?

— В гости, говорит, зовет, а сам уехал.

— Я его звал, поедем, — говорил В<���алентин> А<���лександрович>, — к ним, у них там все и жисть.

— А он говорит — далеко.

— А слово-то какое?

— Да вот хрюкает-то.

— Давайте собираться, поедемте. Сейчас десять только часов, приедем около двенадцати.

Все согласились сразу, кроме Васи.

Т<���от> говорил:

— Нас много, ружье позвольте мне, тогда еду, и с вами, Константин Алексеевич, не поеду, зовите Юрия.

Живо сложились и тронулись в путь. Василий Сергеевич и Юрий ехали впереди с Иваном Васильевичем и багажом. Батранов с нами. На бугре Василий Сергеевич и Юрий шли пешком. Поравнявшись с нами, <���Василий Сергеевич> сказал:

— А жуткое место здесь, только и жди, что леший выскочит.

— Вот уж место, где не глядел бы, такое скучное. И мне так не по себе стало. Я от него бегом, почитай, что и устал и малину рассыпал. Смотрю — выше пойду, хоть наверх, ноги цепляет, опять липняк да елки пустые. Скучное место — порубь старая. Я сел на пень. Устал, думаю, покурю. А уж ночь, едва что видно. Так сумрачно, куда пойду? Смотрю кругом и вижу — далече как огонек, вижу, не в дому, а тепленка. «Далеко, — думаю, — а пойду». Иду вниз с горы-то, что-то сереет. И слышу, кто-то как плачет, и так жалостно. Вот что-то неловко мне стало. Я поближе — плачет, слышу. Я еще поближе — перестал. Я подошел и гляжу — человек в нем, и что же — тот глухой старичок-то. Смотрю, сарай-то тот, что ране видел. Ну, вижу, меня водит. Сарай-то — только навес, с одного боку свалился, старый.

К нашей палатке кто-то подошел.

— Эй, голубчики, спите? — голос Никона Осиповича.

— Спим, Никон Осипович, а что?

— Вы гляньте-ка, какое зарево-то. Пожар.

Иван Васильевич выскочил. Колька уж спал и проснулся. Василий Сергеич — тоже.

— Чего еще там? Надоело. Что еще?

Зарево было большое, ровное, в одном месте над долиной реки за Пречистым с нашей стороны. Иван Васильевич озабоченно смотрел.

— Так будут Любилки.

— Как — Любилки, напротив меня?

— Покров, Старово — тоже. Я тебя-то и побудил, слышу, не спите. Греха никакого нету.

Вышел Василий Сергеевич и Николай Николаевич.

— Где пожар?

— Вот, видишь?

— Постой, я пенсне надену.

— Любилки — левей это, — сказал Иван Васильевич серьезно. — Ведь это далеко, чего вы боитесь?

С горки слышно было, кто-то едет, ближе, подъезжает.

— Что, Батранов?

— Валентин Алесандрыч послали, запременно чтоб приезжали, а то, говорят, уедут назад. «Скажите Коровину», говорит… — слово сказать неохота.

— Батранов, пожар-то где, видишь?

— Вижу.

— Нестерово это?

— Явный факт, сарай на Кусковке.

Кузница у ручья, мостик, и на бугре сарай, омшайники рядом друг к другу. Холодок внизу, у ручья, и пахнет сеном. Мимо, рядом, едем с сараями. Они высокие и, как заколдованные, стоят друг к другу. Молчат, и в них еще больше ночи и русского духа.

— Коля, — кричит Юрий, — спички есть у тебя?

— Есть, — отвечает.

Я и слез, побежал к ним.

[Вася все учит Ивана Васильевича, как и куда ехать.]

— Константин Алексеевич, скажите, прав ли я, я говорю, что другой дорогой мы едем, а Иван Васильевич и Юрий говорят, той же.

— Да, Вася, я сам вижу, что-то не то.

— Иван Васильевич дорогу-то не знает.

Иван Васильевич смеется.

— Василий-то Сергеич говорит, лесом-то довольно ехать. Ну, теперь мы поедем на Старово лугами — только лесом немного придется все же.