Константин Коровин - «То было давно… там… в России…»

— Вот дело какое. Опять эти самые подрались. Вот чтоб их! Опять ехать надо в Петров. Ну, уж теперь я им покажу. Что делать, ну как их угомонишь. Сажать надо. Какие начальству неприятности выходят. Не будь околодочного, пускай хоть убьют друг друга — не поехал бы…

Доктор Иван Иванович смеялся.

— Вам смешно, — сказал урядник, садясь на лошадь. — А попробуйте на моем месте… Что делать?

— Да набейте вы тоже им всем морды, — сказал доктор Иван Иванович, смеясь.

— Вот это верно, — ухмыльнулся урядник. — Я уж и сам думал. Верно… тогда бы скорей в покой пришли. Да нельзя. Знаете ли, полиции никак нельзя драться. Беда… Полиция и так завсегда виновата. Выгонят, на всю жизнь хлеба лишат.

И урядник, козырнув, скрылся в воротах.

Убирая со стола, мой слуга Ленька, вечно заспанный, медленно процедил:

— Не бьют… Это как на кого попадешь. От человека зависит… А вот Василия Княжева летом в Москве… Ночью жарко было, выпить охота. Он и пошел на улицу от вас из мастерской на Садовой. А все заперто, ночь. Он подошел к городовому и говорит:

— Хожалый, где бы здесь пивца достать?..

А тот как развернется да ему по морде: «Вот тебе хожалый…» А потом еще раз: «Вот тебе, — говорит, — пивцо…» Это ему за нарушение тишины и спокойствия попало. Правильно все — не нарушай.

В осени есть унылая тоска. Прошло нарядное лето. Сад мой осыпался и победнел. Сараи, колодезь, избушки деревни — все стало как-то бедней и сиротливей.

Синеют дали лесов, и злые тучи неприветливо бегут по тоскливому серому небу.

Моросит дождик.

Приятель мой Василий Сергеевич и охотник Караулов ходили утром на реку смотреть поставленные на гужи жерлицы. Мокрые от дождя, они принесли одну пойманную щуку. Отряхивают шапки в коридоре. Входят ко мне в деревенскую мою мастерскую, говорят:

— Ну и погода! И холодно. Река набухла, свинцовая, рыба не идет, одну поймали только. Какая охота в такую погоду. Скука.

— А я видел, — говорит Караулов, — чирки пролетели. Летят быстро, как пуля.

— Третий день дождь, — вытирая полотенцем мокрые руки, сказал Василий Сергеевич. — Я сегодня ночью во сне Москву видел. Сижу в трактире Егорова, и осетр разварной под белым соусом на стол мне подали. Я только хотел кусок отрезать, а он как защелкает зубами… Такая гадость! К чему такой сон?

— Это тебе, Вася, от жены что-нибудь попадет, — сказал Караулов.

— Вот если до вечера не разгуляется — поедемте в Москву. Там как-то незаметна погода. А что здесь делать — дождь…

— Ты почитай что-нибудь, — говорю я, — вот у меня библиотека кое-какая есть.

— Благодарю вас, — сказал приятель Вася. — Вы знаете, когда я читаю разные эти романы, то, сказать по правде, — все такая ерунда, все эти любовные истории — все неверно. Позвольте вас спросить, очень интересно узнать, на что эти герои разные живут? Ничего не делают, только с бабами хороводятся, а откуда они деньги берут — про это ни слова… Базаров там, Вронский, Литвинов… Откуда у них деньги? А вот я проект сделал, принес заказчику Ежову проект дачи. Месяц работал — я ведь архитектор. А он сидит скучный такой, что-то пишет и на мой проект так вкось посмотрел. Молчит. Пишет и говорит: «Да, проект… А я раздумал дачу строить — дождик идет. Знаете, печень болит…» И опять молчит. Отодвинул проект, да и смотрит на меня. «Вы заказали, — говорю ему, — я вот проект вам сделал». И сам себя чувствую почему-то неловко, вроде как будто я пришел у него выпрашивать деньги.

А он молчит, опять пишет. Я сижу. Чувствую себя омерзительно.

Приходит к нему какой-то полный серьезный человек, как будто невыспавшийся, и подает ему какие-то бумаги. Он говорит мне: «Пойдите, подождите в той комнате, у меня дело». Ушел. Жду. Вышел этот толстый и говорит мне: «Пожалуйте сюда». Садится к столу. «Присядьте, — говорит и подвигает мне бумажку. — Подпишите, что за проект получили сполна». Я написал записку. А он вынимает из стола и кладет передо мной двадцать пять рублей. «Позвольте, как же это, я за пятьсот рублей сговорился». А он говорит: «Не горячитесь, мы и так из бюджета выходим» — и бумажку кладет опять себе в стол. «Позвольте, — говорю, — я пойду с ним объяснюсь».

Пошел — дверь заперта. Идет кто-то. Я спрашиваю: «Где господин Ежов?» — «Они уехали сейчас». Я опять к толстому, говорю: «Так нельзя», а он скучно смотрит на меня. «Берите, — говорит, — двадцать пять…» А сам встает, надевает шляпу и выходит на улицу. Вот ведь как деньги-то получать. А эти все герои романов ничего не делают, и деньги у них у всех всегда есть. Это что ж такое?.. Поэтому, как начинаю книгу читать, перелистываю, ищу — где они деньги получают? Ничего нет — бросаю книгу. Вот вы картины пишете, декорации. Ленька жалованье у вас получает, вот он, — показал он на Караулова, — в тарифе служит — все ясно. А в сочинениях ничего не ясно: