Борис Изюмский - Девять лет

— Разве так можно старому человеку? Это просто безобразие!

— А вы что здесь хулиганите?! — взвизгнула рыжеволосая. — Я милицию вызову!

— Вызывайте! Пожалуйста! — потребовала Лешка.

Но здесь все так зашумели, так рьяно приняли ее сторону, что девица за окном умолкла, сердито протянула старухе чистый бланк. Лешка помогла заполнить его и ушла, решив, что придет в другой раз. А на сердце все же стало легче. Как все сразу восстали против этой чинуши!

…«Запасусь кормом», — решила она и, войдя в магазин, купила несколько пачек киселя — дешево и сердито!

Ничего не поделаешь — студенческая жизнь…

Эх, какой каймак делала мама, когда они жили в станице. Наливала в чугунок литров десять молока, кипятила его на кизяках. Потом сбивала ложкой-чолбой, зачерпывая молоко и с небольшой высоты выливая его. Оставляла чугунок часа на четыре на тлеющем кизячном огне… Остудив, вешала чугунок на ночь под стреху…

Утром снимала душистый, топленый, пальца в два толщиной, янтарно-желтый каймак, клала, как торт, на тарелку…

День воспоминаний!..

А денежные переводы из дому надо прекратить. Мама хворает, Севка так вырос, что ему нужен новый костюм. Папа же из последних сил тянется и присылает ей деньги. Хватит! Неделю с Сашей работали гардеробщицами в клубе электриков, а сейчас нашли и вовсе подходящее: с семи до десяти вечера разносят телеграммы.

Делать это надо быстро, мало ли что: к поезду человека вызывают или на телефонный разговор. Саша сердилась, что Лешка подглядывает в тексты телеграмм, чтобы установить степень срочности. Уставали жутко — попрыгай по этажам!

Не обошлось и без приключений. Как-то часов в девять вечера Лешка позвонила в квартиру на пятом этаже. Дверь открыл парень в узких брюках, спортивной куртке, волосы подстрижены ежиком.

— Вам телеграмма.

Он прочитал.

— Нет, это моему соседу. — Поинтересовался: — Вам не страшно одной вот так вечером ходить?

— Страшновато, — призналась Лешка.

— У вас еще много телеграмм?

— Три…

— Можно, я с вами пойду?

Лешка улыбнулась:

— Личной охраной?

— Нет, правда… — парень замялся. — Я боксер…

Лешке и вовсе смешно стало:

— Спасибо… Но думаю, что доставлю телеграммы без нокаутов.

Через два дня она встретилась с этим парнем в театре. Он подошел, назвался Петей. Из разговора выяснилось: студент физкультурного училища. Парень оказался смирным, но прилипчивым. Пришел в общежитие с предложением:

— Давай дружить. Очень хорошо будет. Я тебя заставлю по утрам бегать. Это очень полезно…

— Но у меня есть друг, которому я не собираюсь изменять, — охладила его пыл Лешка.

Петя загрустил, однако объявил, что все равно будет приходить.

В следующее его появление в общежитии Лешка усадила боксера переписывать лекцию, а сама исчезла. Петя старательно выполнил задание, в конце же написал: «Нет, я к тебе ходить не буду… Если понадоблюсь, напоминаю мой адрес…»

…Придя в общежитие, Лешка сначала занялась обновлением своего гардероба. К старому шерстяному платью пришила воротничок, из другого платья сделала юбку. Потом решила, пока никого нет, написать письмо Вере.

Свернув свое добро, сунула его в чемодан и подсела к столу.

«Дорогой Верчик! — начала она. — Давно не писала — завертелась в событиях. Вчера был митинг протеста, и мы скандировали:

— Долой предателей Конго!

— Колонизаторов — в крематорий!

— Да здравствует Патрис Лумумба!

Потом ходили коллективно в театр, а там встретили — ну кого, ты думаешь? — Чарли! Помнишь, я тебе о нем рассказывала? Он у нас в университете, в аспирантуре. Мы с Сашкой в антракте решили эксплуатнуть Чарли, чтобы он быстренько-быстренько сделал перевод задания — английской сказки. А Чарли, сам по-русски не силен, своего друга попросил. Тот, оказывается, преподает русский язык в филадельфийском институте.

Недавно по телевизору смотрели балет кубинцев. Вот, скажу тебе, темперамент!

Мы после в красном уголке в настольный теннис играли, и Саша на красной в пупышках резине своей ракетки написала чернилами: «Куба — да; янки — нет!»

А потом мы тоже танцевали.

Кодинец, это наш студент, наступил на ногу Андрею, такому курчавому, с пятого курса. А тот спрашивает:

— Вам сколько лет?

— Девятнадцать, — говорит Кодинец.

— Тогда пора бы научиться стоять на своих ногах».

Лешка спохватилась, что о занятиях еще ничего Вере не сообщила, и дописала:

«А так занимаемся, аж голова пухнет, прямо какие-то ученые степени».