Владимир Канивец - Крах диссидентки

В Брюсселе делегацию встретили дипломаты нашего посольства, пригласили в комнату для пассажиров первого класса.

— Надо, видимо, чем-нибудь освежиться? — сказал Антон Сергеевич, с которым Арсений сел за один столик. — Давайте выпьем кофе. Как вы?

— Согласен! — засмеялся Арсений, которому передалось бодрое настроение товарища.

— Чудесно!

Вкусный бельгийский кофе разогнал дремоту, которая одолевала Арсения.

Поднялось настроение и у молчаливого Антона Сергеевича. С легким юмором начал он рассказывать о происшествии, которое пришлось ему испытать, когда он на корабле возвращался из Нью-Йорка домой. Тогда он вынужден был — тяжело заболела дочка — остановиться в Париже, не зная французского языка, не имея ни франка в кармане.

— Когда до Нью-Йорка плавали на пароходах, я с ужасом думал о поездке, так меня мучила морская болезнь. А теперь — красота: восемь часов — и там! — говорил Антон Сергеевич. — О, с какими-то новостями к нам бежит Костя!

— Товарищи, на посадку! — бодро воскликнул Костя. — Не оставляйте своих вещей! И — за мной!

— Ну, прощай, Европа! Летим в Америку! — поднимаясь с кресла, сказал Антон Сергеевич. — Не забудьте, Арсений Андреевич, «генсековский» подарок!

Первое, что бросилось в глаза, когда Арсений из коридора аэропорта перешел в самолет, — это необычайных размеров салон.

Во всем чувствовался какой-то корабельный простор: высокий потолок, широкие проходы и расстояния между рядами кресел. Нашлось место и для коробки в шкафу над головой, и Арсений облегченно вздохнул, пристроив ее туда. «Боинг-747» поднялся в воздух. Турбины работали так тихо, что можно было, не напрягая голоса, беседовать с соседом по креслу. Арсений похвалил:

— Хороший лайнер!

— Хвалить будем, когда долетим, — откликнулся Антон Сергеевич.

Высокая, худая стюардесса принесла в целлофановом пакетике повязку на глаза, чтобы свет не мешал, если вздумаешь поспать в кресле.

За первой стюардессой явилась другая: низенькая, полная, похожая на мулатку, толкая перед собой целый передвижной буфет.

Арсений взял бутылочку кока-колы. Антон Сергеевич попросил бутылочку красного вина. Впереди загорелся небольшой экран, начали демонстрировать американский фильм. Авторы фильма рассказывали о том, как девочка лет шести — Алешиного возраста! — рассердившись на отца с матерью, которые воспитывали ее жестокими методами, ушла из дому куда глаза глядят. Прибрела к двум пожилым холостякам, одиноко жившим на небольшой ферме. Эти добрые мужчины приютили девочку, окружили вниманием, полюбили ее, и она платила им тем же, принеся в их дом радость, которую излучают на взрослых только дети. Но вот отец и мать — она с виду была похожа на Виту — с помощью полиции напали на след девочки. Стражи закона хватают добряков, которые, возможно, спасли малышку от смерти, точно преступников. И хотели того авторы или не хотели, а показали, что такое по-американски и права человека пусть маленького, беспомощного! — и настоящий гуманизм Растерянные гуманисты, опечаленные, стояли в наручниках перед заплаканной девочкой, маленькое сердце которой разрывалось от жалости и любви к ним.

Щемило сердце и у Арсения; все время, глядя на приключения девочки, он мысленно видел Алешу Мать совсем бросила его, отец оставил на два месяца хотя и у добрых, а все-таки чужих людей. С ужасом подумал: «А если со мной что-либо случится?»

Стараясь отвлечься от этих мыслей, Арсений посмотрел в оконце. Самолет был в небе уже больше трех часов, а солнце висело в одной точке. Оно сдвинется с места только тогда, когда самолет остановится в Нью-Йорке. Под крылом редкие небольшие облачка и большие тени, от них на таком же, как и небо, безбрежном океане. Только и того, что вверху не видно волн, а внизу они поблескивают, отражая лучи солнца. Ветер, казалось, едва-едва шевелит воду, в действительности же на океане сильно штормило. А что такое гнев Атлантического океана, Арсений знает, ибо он перенес страшный шторм, когда плыл на рыбацком сейнере к Канарским островам.

Арсений взглянул на карту, которую нашел среди разных рекламных буклетов. Вот острова, что прилепились к Африке, обозначенные такими крошечными точечками, будто тут коснулись остро отточенным карандашом. Вспомнились пляжи на этих островках из песка, нанесенного ветрами из пустынь Африки. Подумалось: «Не так ли и меня несет сейчас, как песчинку из Европы в Америку?»

Вверху бледно, холодно освещена бесконечная глубина неба, под крылом лайнера тоже безграничная синь океанских вод. Даже не закрывая глаз, можно было вообразить, что он сидит в космическом корабле, который летит куда-то в инопланетные миры…