Иоганн-Фердинанд-Мартин-Оскар Мединг - Адъютант императрицы [litres]

Посреди комнаты стоял большой покрытый пурпурным бархатом стол и возле него в позолоченном кресле сидел несчастный царственный узник; против него расположился сержант Вячеслав Михайлович Полозков, которого императрица Елизавета Петровна назначила ему компаньоном, вместе с тем строго-настрого приказав коменданту не допускать того, чтобы узник покидал крепость и водил с кем-либо знакомство. Огромная, высокая, футов шести фигура несчастного, лишенного еще в колыбели престола, Иоанна Антоновича казалась еще более могучей, благодаря полноте, которую приняли его члены в зрелом возрасте. На нем были кафтан старинного русского покроя из пурпурового шелка, отороченный соболем и украшенный золотыми шнурками, сапоги из желтой кожи и пурпуровая меховая шапочка, из-под которой ниспадали темно-русые локоны; густая курчавая круглая борода обрамляла красивое, благородное лицо Иоанна Антоновича и над большими темно-голубыми глазами изгибался широкий чистый лоб. Несчастный узник представлял бы собою идеал мужской красоты, если бы не излишняя краснота его лица и не выражение необузданной дикости, которая по временам искажала его черты.

Сержант Вячеслав Полозков был лет восьмидесяти; его борода и редкие волосы побелели как снег, его обветрившееся, морщинистое лицо казалось как бы высеченным из камня, его спина сгорбилась, но юношески огонь еще блистал из его глаз под нависшими, кустившимися седыми бровями.

– Ты проиграл, Вячеслав Михайлович! – радостно воскликнул Иоанн Антонович. – Вот твоя последняя шашка, я беру ее и конец тебе; моя армия победила на всех пунктах, как когда-то побеждала шведов и турок армия великого императора Петра, как ты мне рассказывал об этом. О, почему, – жалобно я вместе с тем грозно произнес он, – моя армия состоит тут только из этих маленьких деревяшек, тогда как Господь предназначал меня вести в битву храбрые войска? Почему…

Он запнулся и испуганно вздрогнул, так как в этот миг поднял свой взор и увидел на пороге своей комнаты Мировича.

– О, если бы все народы России могли видеть его таким, – сказал взволнованный офицер, – разве они не подумали бы, что снова снизошел дух великого царя, чтобы покарать обман? Разве хотя кто-нибудь осмелился бы отказать ему в повиновении? Разве они не столпились бы ликуя вокруг него и не повергли бы единым духом в прах власть этой иноземки? – Затем он подошел к Иоанну Антоновичу, опустился пред ним на колена, поцеловал опушку его кафтана и воскликнул: – благоговейно приветствую моего высокого повелителя Иоанна Антоновича, истинного царя всех русских!.. Да сохранит Господь вас в борьбе с врагами вашей страны!

Иоанн Антонович испуганно откинулся в кресле; казалось, что приближение офицера и это необычное его приветствие он принял за нападение. Как бы обороняясь, он протянул вперед руку, в то время как другой схватил шашечную доску, словно намереваясь использовать ее в качестве оружия.

Старый Полозков встал при появлении Мировича и, хотя его колена немного дрожали, отдал надлежащую воинскую честь. Его глаза гневно блеснули и, не изменяя своей позы подчиненного, он проговорил:

– Весьма несправедливо с вашей стороны, ваша милость, насмехаться; суров удел быть лишенным свободы; не следует насмехаться над человеком, который в своем печальном узилище принужден переносить лишение всех благ жизни, хотя бы и в том случае, если бы это был низкий раб или даже преступник; но насмехаться над тем, в чьих жилах течет священная кровь царей и кто в то же время томится в темнице, это – преступное легкомыслие. Вы, ваша милость, теперь властны над ним, но помните, что и над вами Господь на Своем небесном престоле и что Он покарает вас, если в своей легкомысленной дерзости вы оскорбите Его помазанника, несчастье которого должно сделать еще священнее и неприкосновеннее его особу.

Иоанн Антонович также поднялся и, поставив свое кресло между собою и Мировичем, блистающим взором следил за каждым движением офицера.

– Ты прав, старик, – произнес Мирович, – но твой упрек не относится ко мне, так как, клянусь Богом и всеми святыми, что я далек от того, чтобы насмехаться над столь благородным и величественным несчастьем!.. Мои слова серьезны, торжественно серьезны. Еще раз благоговейно приветствую истинного царя; еще раз призываю на него благословение небес с тем, чтобы на благо его народа украсить его голову венцом.

– Кто это, Вячеслав Михайлович? – воскликнул Иоанн Антонович, лицо которого начало вздрагивать, а взгляд беспокойно забегал, – уж не разбойник ли это, который снова является, чтобы после того, как они давно позабыли обо мне, увлечь меня в более скверную темницу? О, – дико воскликнул он, – на этот раз им это не удастся? В течение долгих лет, счет которым я уже позабыл, я стал мужчиною и чувствую в себе силу удушить их своими собственными руками.