Иоганн-Фердинанд-Мартин-Оскар Мединг - Адъютант императрицы [litres]

– Слушайтесь меня, – закричал Пугачев, – или, клянусь Богом, с вами будет то же!

Он бросился вперед, потрясая окровавленной саблей.

Испуганные казаки повиновались его страшному приказанию; они подняли труп на свои пики и воткнули древки в землю.

Ксения отвернулась от ужасного зрелища и закрыла лицо руками.

– Так будет поступлено со всеми, кто отказывает в почтении и повиновении своему законному царю, которого Бог назначил быть мстителем и освободителем, – сказал Пугачев, обводя молчаливую толпу своими дикими взорами.

Вокруг царила глубокая тишина, навеянная ужасом. Вдруг издали донесся чей-то крик; он становился все громче и громче, и, наконец, какой-то человек, пробившись через ряды солдат, подбежал к палатке Пугачева. Платье на нем было изорвано; волосы беспорядочными прядями падали на лоб; а руки и лицо были покрыты кровавыми ссадинами, как бы от колючих растений. Человек опустился на колена пред стоявшим возле палатки Пугачевым и поцеловал край его платья. За незнакомцем следовали вожди войска: Алексеев, Антипов, Творогов, Федульев и отец Ксении, старик Матвей Скребкин. На всех, как и на самом Пугачеве, были национальные костюмы из дорогих материи. Соболь и черная лисица вполне заменяли горностай, принятый при императорском дворе. У каждого на груди красовался орден св. Андрея Первозванного на голубой ленте; только Матвей Скребкин сохранил простой казачий зипун и отказывался надеть знаки отличия, так щедро раздаваемые Пугачевым.

– Если тебя Бог послал, как законного царя, – говорил старик, – то Он поможет тебе добраться до Москвы и надеть корону. Тогда я приму от тебя награду, как от своего государя и повелителя, а пока мне ничего не нужно.

Пугачев с удивлением смотрел на склонившегося к его ногам незнакомца. Ксения тоже пристально вглядывалась в его лицо, затем вдруг смертельно побледнела, вздрогнула от ужаса и, незаметно крестясь, прошептала:

– Чумаков! Святые угодники, неужели Бог так быстро наказывает нас за пролитую кровь невинного?

Пугачев, наконец, узнал, кто стоял пред ним.

– Великий Боже, да ведь это – Чумаков! – воскликнул он. – Что за чудеса! Каким образом ты очутился здесь? Ведь мы думали, что ты уже давно умер.

– Да здравствует мой всемилостивый император! – проговорил Чумаков, – пусть. Господь Бог так же поможет ему одержать победу над врагом, как помог мне избавиться от позорного плена.

– Дай обнять тебя! – радостно воскликнул Пугачев, – твое место не у моих ног, а на моей груди. Теперь я не один, – прибавил он, обнимая Чумакова, – и они не заставят меня бежать. Расскажи, как тебе удалось освободиться и вернуться к нам.

Вожди подошли ближе к рассказчику; солдаты тесной стеной окружили все свободное место у палатки; лишь одна Ксения отвернулась и, потупив свой взор, тихонько молилась.

– Я схватился с врагом в рукопашную, – начал Чумаков, – моя лошадь лежала на мне и под тяжестью ее тела я не мог достать оружие. Воспользовавшись этим, наши враги потащили меня в главную квартиру генерала той еретички. Я ожидал ужасной, позорной казни, но меня оставили в живых, чтобы повезти в Петербург, как добычу своей царицы. Я с виду покорился этому позору, однако в душе решил достать каким-нибудь образом оружие и покончить с собой до того времени, как они меня отправят в столицу. Но вдруг наши враги почему-то изменили свой план. Они стали выспрашивать меня и обещали много денег и почестей, если я расскажу им, как велико наше войско и что происходит в лагерь Пугачева. Тут-то у меня явилась надежда, и я решил обмануть врагов и воспользоваться их доверием. Я наговорил им, что наши силы очень незначительны, что большинство наших единомышленников вернулось на родину, и советовал им поскорее выступить против нас, чтобы окончательно уничтожить наше войско. Они поверили мне, перестали строго следить за мной и дали мне, таким образом, возможность воспользоваться удобным моментом для бегства. У моей палатки поставили только одного часового; я собственноручно задушил его и бросился бежать. Вскоре наши враги, конечно, заметили мое отсутствие и устроили погоню, когда я уже прорвал неприятельскую цепь. Они гнались за мной, как за диким зверем, но я скрылся в лес, колючие ветки деревьев исцарапали мое лицо и руки, разорвали все платье, но зато неприятель потерял меня; я пробежал мимо всего вражеского войска и, наконец, очутился здесь.

– Благословляю за это Бога! – воскликнул Пугачев, снова обнимая своего друга. – Поторопитесь накормить его, – обратился он к слугам, – дайте умыться и наденьте на него мое платье и мой собственный орден. Он должен быть так одет, как подобает моему лучшему другу и первому сановнику. К ужину приготовьте самые лучшие блюда и побольше вина. Нужно отпраздновать его спасение.