Дафна Дю Морье - Путь к вершинам, или Джулиус [litres]

Все комнаты превратили в бальные залы, на лужайках сада разбили танцевальные площадки. Два оркестра играли в доме, один – в саду. На втором этаже, на первом, в саду среди розовых клумб теснились танцующие парочки, взволнованные, заходящиеся полуистерическим смехом от оголтелого шума и вездесущей музыки, видящие друг друга «в новом свете» из-за пляшущих на лицах всполохов разноцветных огней.

В каждом свободном уголке сада стояли накрытые столики, из-за деревьев, словно по волшебству, возникали официанты, разносящие ужин, – не иначе, и все повара, и официанты были из отеля «Клариджес» [69] Один из самых известных и фешенебельных отелей Лондона. . Невозможно, нереально! И повсюду – неумолчный гром музыки в исполнении трех оркестров, треск и шипение петард, взмывающих в воздух и рассыпающихся сотнями сверкающих звезд, топот ног, завораживающий гул голосов, силуэты танцующих и шампанское, шампанское…

То был хмельной разгул мотовства, головокружительная демонстрация вопиющей, аляповатой роскоши. И всем этим из-за кулис управлял Джулиус – чародей, что взмахами волшебной палочки меняет декорации и звуки, не давая зрителям опомниться, и они полностью, без остатка, подчиняются его воле, поддаются царящему вокруг безумию и, подстегиваемые музыкой, огнями, взрывающимися звездами петард, забываются в сумасшедшем танце – бешеный хоровод вокруг живого пламени.

А живое пламя – это Габриэль в платье, будто выкованном из золота и так подходящем к ее волосам. Это ее праздник, ее гости, ее музыка, ради нее крутится это колесо Фортуны, что ударом хлыста привел в движение папа́ – это он устроил для нее этот бал, словно желая, чтобы она впервые в жизни опьянела, но не от вина, а от грандиозного безудержного расточительства, на которое он способен ради нее. Она кружилась в танце, запрокинув голову и приоткрыв рот, не замечая своего партнера, не слыша его слов, – для нее существовали только несмолкающая музыка, которая до предела обостряла чувства и проникала прямо в мозг, яркий свет, льющийся из окон дома и от фонарей в саду, и неожиданные взрывы петард, огненными кометами падающие к ногам.

Она утратила собственную волю, способность связно мыслить и сосредоточиваться на чем-либо; ее швырнули в ослепительный хаос, бездонную пропасть, упоительное и пугающее небытие.

В затуманенном сознании мелькали отрывочные вопросы: «Я пьяна? Где я? Умерла и попала в рай?»

Времени искать ответ не было – ее уносило новой волной звука и света, порожденного этой несносной музыкой. И все это время ей улыбался папа́, который дергал за тысячу веревочек, заставляя ее плясать, как послушную куклу, папа́, который твердил ей одно и то же и не давал быть собой. Он был жесток, он был безжалостен, словно некая гнетущая сила, что душила ее, подавляла сопротивление. Он безостановочно одаривал ее чарующими звуками и ощущениями, и она чувствовала себя точно ребенок, которого пичкают приторными конфетами, – невыносимая сладость заполняла нутро, заставляя дрожать от неистового восторга и напряжения чувств. Нет, она этого не вынесет, это слишком.

Габриэль казалась себе вязанкой хвороста, к которой поднесли горящую спичку и теперь наблюдают за тем, как ее пожирает пламя.

– Нравится? Или хочешь, чтобы поскорее закончилось? – спросил ее Джулиус, когда она проходила рядом.

– Хочу, чтобы никогда не кончалось, – рассмеялась она, мотая головой, испугавшись, что смолкнет музыка и наступит полная тишина, погаснут огни и начнется ослепительно-белый день, исчезнут танцующие парочки – и повсюду воцарится угрюмое безмолвие, а она вновь останется наедине со своим беспокойством, недовольством и неспособностью решить, чего она хочет.

Завтра все пойдет по-старому, только теперь будет еще скучнее. И в то же время ей хотелось, чтобы праздник поскорее завершился, иначе этот шум и звон ее доконают – она выйдет перед всеми и закричит.

Все закончилось неожиданно: зазвучала барабанная дробь и в небо взвилась последняя малиновая звезда. Шумная, веселая толпа замерла при звуках «Боже, храни короля!».

Сумасшедший бал, который Джулиус Леви подарил своей дочери, завершился так же внезапно, как начался: оркестры замолчали, гости исчезли, будто их и не было, притихшие дом и сад казались зловещей обителью призраков.

Габриэль поежилась от предрассветной прохлады. Рейчел, Джулиус и она молча спустились к ожидающему у причала катеру, который должен был доставить их на борт «Странницы».