— Давай посмотрим.
— Пойду-ка я поставлю чайник, — сказала Мария Владимировна и пошла на кухню.
— И в самом деле, давайте еще по чашке выпьем. Я забыла о конфетах. Лина, тебе нравится «Вечерний звон» с лесным орехом? — спросила Люба и резко поднялась с кресла.
— Я к шоколаду равнодушна, — Лина оторвалась от альбома, взглянула на Любу и громко вскрикнула.
Люба с гримасой боли на побелевшем лице, держась одной рукой за сердце, медленно опускалась в кресло.
Люба лежала на кровати и слабым голосом извинялась:
— Испортила вам вечер. Так замечательно девочки танцевали…
— Прекратите, Любовь Антоновна! Вам нельзя много говорить, — с добродушной строгостью возразила Софья Захаровна, сидевшая на стуле напротив кровати. — Все было хорошо. Чудесно, что девочки подружились. А вам надо серьезно заняться своим организмом.
— Вот я о том же, — закивала расстроенная Мария Владимировна. — Чтобы в понедельник шла к кардиологу, поняла? Слышала, что врач со скорой сказал? Немедленно сделать кардиограмму.
— Ладно, мама. Сделаю. Анюта, что ты приуныла? Все уже позади…
Аня стояла за спиной Марии Владимировны, положив руки на спинку стула. Ее лицо, и без того бледное, осунулось, под глазами легли темные круги, на щеках блестели полоски от высохших слез.
— Анечка, подойди ко мне, — позвала Люба.
Девочка нерешительно приблизилась к кровати, присела на корточки в изголовье. Люба провела рукой по ее волосам:
— Какая ты у меня талантливая!
Девочка всхлипнула, спрятала лицо в ладони.
Софья Захаровна встала, подняла Аню за предплечья, прижала к себе:
— Мария Владимировна, у вас есть валерьянка или пустырник?
— Есть, есть. Я сейчас.
Лина тоже подошла к Ане, но проявлять сочувствие в этом возрасте трудно, поэтому она ограничилась приглашением:
— Ань, ты завтра придешь к нам? Я тебя с Марусей познакомлю.
— Конечно придет, — ответила за Аню Софья Захаровна. — Любовь Антоновна, вы не возражаете?
— Зачем же мне возражать? Наоборот, я — за.
— Ну, вот и прекрасно. Придется нам плюнуть на диету и испечь кекс с изюмом. Да, Лина?
— Ура! Наконец-то! Знаешь, какая вкуснятина? — дотронулась до Аниной руки Лина.
Аня улыбнулась и посмотрела на Любу, а та как будто звала ее взглядом. Девочка подошла к кровати и присела на краешек, рядом с Любой. Софья Захаровна незаметно подтолкнула Лину к двери. В коридоре она, приложив палец к губам, махнула Марии Владимировне, мол, не надо никакой валерьянки. Втроем они зашли в большую комнату и сели за стол.
На следующий день с утра пораньше примчался Владислав. Мария Владимировна втайне от Любы рассказала ему о сердечном приступе и, хотя сделала это весьма осторожно, не драматизируя обстоятельств, напугала внука основательно. Люба растрогалась, глядя на взволнованное лицо сына, вихрем залетевшего в комнату. Она не успевала отвечать на его вопросы: «Мам, ты как? Тебе лучше? Что сказал врач?». Значит, не все потеряно, подумалось ей, душа у парня проснулась. Видно, и ей нужно было время, чтобы вырасти и стать чуткой к чужой боли.
— Ты хоть завтракал сегодня? А то пойдем чаю попьем с пирогами, — ласково потрепала она сына за плечо.
— Бабушкиными? Да никак с рыбой? Это мы завсегда, это мы с превеликим нашим удовольствием. Правда, Аня? — улыбнулся он стоявшей в сторонке девочке. Аня засмеялась, и словно солнцем осветило комнату.
Ах, как славно посидеть за чайным столом с самыми любимыми, самыми родными и ненаглядными людьми! И почему редки эти минуты? Подумаешь, делов-то — собраться всем вместе под родительской крышей, тут и повода особого не надо, ан нет! Не выходит. Дела, видите ли, заботы душат, прохода не дают. Ни вздохнуть, как говорится, ни… Или просто настроение не то: сборная проиграла, машину стукнули, начальник обругал… Да мало ли причин у современного — нервного, затюканного прогрессом, предприимчивого, рвущего на ходу подметки — человека для того, чтобы нажать кнопку на мобильнике и с холодной ленцой пробубнить: «Извини, сегодня не могу, давай как-нибудь в другой раз».
Они пили чай, ели вкусную бабушкину стряпню и неспешно разговаривали обо всем на свете. Бабушка снова вспоминала детство, но в этот раз свое собственное. Аня и Владислав с интересом слушали ее, а Люба была немного рассеянна. Один вопрос мешал наслаждаться семейной беседой, но задать его сыну при всех она не решалась. Когда наконец собралась, ее опередила Мария Владимировна:
— Владик, а папа чем занят? Как у него дела?
Читать дальше