Людмила Толмачева - Сказка для Амелии

Она не любила свое имя. В детстве частенько выговаривала матери: «Где ты откопала эту Амелию? Хожу как идиотка, а все вокруг только и прикалываются. Особенно Сулейкин. Представляешь, сегодня обозвал Карамелией».

«Надо же, Карамелия! – улыбалась Галина Федоровна. – Уже прогресс. Помнится, в пятом классе он дразнился Емелей. Не иначе как влюбился».

«В кого? В меня?! Очень нужно!» – сердилась Амелия, не воспринимавшая долговязого и неуклюжего одноклассника всерьез. На самом деле ей очень нравился Артем Говоров из десятого «В», годом старше ее, симпатичный парень с веселыми карими глазами. В составе школьной группы «Большая перемена» он играл на ритм-гитаре, а потому по праву вкушал сладкие плоды популярности и девичьего поклонения. Но Амелия порой замечала его взгляд, который чуть дольше положенного задерживался на ее лице. Что было в этом взгляде – она не могла понять. Если бы он бегал за ней, как обычно бегают влюбленные мальчишки, или попросту «клеил» ее, то эти взгляды – исподлобья, волнующие – говорили бы сами за себя.

К сожалению, на дискотеках он ни разу не подошел, не пригласил на танец, не проронил в ее адрес ни одного словечка. Глубоко задетая этим равнодушием, она ревниво наблюдала за группой десятиклассников, державшихся наособицу – сплоченной шумной компанией, центром и душой которой был Артем, и к великому огорчению замечала его руку, как бы ненароком прикасавшуюся к тонкой талии Лизы Ольхиной.

Эта девушка была притчей во языцех среди учеников и учителей. Одетая из дорогих бутиков, не по возрасту и с претензией на фотомодель, с прической от известного дизайнера, она выглядела старше своих подруг. А подчеркнутая сдержанность поведения, в коей Амелия видела рисовку и надменность, делала Лизин облик таинственным и необычайно сексуальным.

Тем не менее, несмотря на наличие столь грозной соперницы, сердце Амелии продолжало изнывать тягучей тоской по выбранному идеалу. Как добросовестный бухгалтер, она вела подсчет всех знаков внимания, которыми по воле случая одаривал ее Артем – это были все те же непонятные взгляды во время перемен, или нечаянные столкновения в раздевалке, когда он совершенно по-джентельменски уступал ей дорогу… Да мало ли таких, казалось бы, мелких, но очень важных для нее моментов происходило бесконечными школьными буднями? И по праздникам тоже кое-что перепадало.

Никогда ей не забыть новогодний бал, а точнее подготовку к нему, ответственными за которую назначили как раз их классы, то есть ее и Артема. Она неслась по коридору с праздничной стенгазетой, над оформлением которой просидела полночи, как вдруг откуда-то с высоты раздался насмешливый голос:

– Стоп! Амелия, кажется?

Она резко остановилась и задрала голову – он стоял на стремянке с огромной гирляндой в руках.

– Да, Амелия, – тихо ответила она, зардевшись от смущения.

– Не поможешь прикрепить эту хрень?

– А как?

– На подоконнике лежат бечевка и ножницы. Подай, если не трудно!

Бросив на подоконник тубус со стенгазетой, она схватила бечевку с ножницами и полезла на стремянку, но в пылу переполнявших ее чувств утратила всякую бдительность – на середине лестницы оступилась, потеряла равновесие и с визгом начала падать, увлекая за собой стремянку вместе с Артемом. К счастью, тот успел схватиться за потолочную панель, на которой крепился светильник, и большим усилием удержал стремянку в вертикальном положении.

– Ну, блин, ты даешь! Знатно бы навернулись. Новый год в больнице или в морге – ништяк начало каникул? – посмеивался Артем, глядя на побелевшее лицо Амелии.

– Ой, как я испугалась! – выдавила она жалкую улыбку.

– Ладно, не парься, все о, кей. Серега! – крикнул он однокласснику, появившемуся на другом конце коридора. – Вали сюда! Чо я один нанимался эту байду развешивать?

Подошедший Серега сменил Амелию, и вскоре работа у парней закипела. А ей ничего не оставалось, как убраться восвояси, то есть пойти в актовый зал с ощущением горького разочарования и позора.

Ну что за дура, ругала она себя, чуть не плача. В кои-то веки выпала такая удача – оказаться наедине с Артемом, да еще в момент, когда ему требовалась ее помощь, и так облажаться! Неуклюжая корова! И зачем только она появилась на свет – некрасивая, с идиотским именем, в неполной семье со скромным бюджетом?

По поводу своей внешности она страдала всегда, сколько себя помнила. И хотя мнение окружающих в этом вопросе не совпадало с ее собственным – многие, как раз, считали ее очень даже симпатичной, – она упорно продолжала изводить себя мыслями о физических недостатках. Стоя у зеркала, морщилась и тяжело вздыхала, находя талию слишком широкой, нос – длинным, а глаза – невыразительными. Беспощадной критике подвергались также длина и стройность ног, объем бедер и прочие параметры.