Натали Азуле - Тит Беренику не любил

— Да.

— Вот и хорошо. Идем дальше.

Бывает, он так потрясен ее игрой, что падает на стул и забывает обо всем на свете, даже о том, что сам сочинил эти стихи. Не отрывая глаз от сцены, он аплодирует; ладони, словно створки, словно веер, мелькают перед ним: Мари то здесь, то нет, ее фигурка множится и отдаляется. Она тревожится:

— Все так, как вы хотели?

— О да, и более того!

Актриса облегченно улыбается, но он-то видит: это продолжение игры, ей ли не знать свою силу! В ответ на неприятное жеманство Жан принимает строгий вид и грозно рявкает: «Продолжим!» Верному другу Никола он жалуется: до чего надоели актрисы — все так и норовят вертеть им как угодно, стоит ему размякнуть от их прекрасных глаз и от того, как распрекрасно они его стихи читают.

— Так перестаньте смешивать работу и любовь. Найдите себе славную женушку, которая ничего не смыслит в поэзии.

Жан изумленно смотрит на него. На что ему такая дура, когда он держит в объятиях живые инструменты с неисчерпаемым диапазоном? Что может доставить такую радость, как рождение у тебя на глазах нового существа, говорящего только твоими словами? Что может сравниться со счастьем, распирающим грудь, когда слышишь, как трепещут твои стихи, точно паруса на ветру? Нет, славная женушка еще подождет.

Жан узнал от Мари, что Корнель пишет пьесу про Тита и Беренику. Он не колеблется ни минуты. Бросает все, что начал, и с головой — в Светония. Он напишет свою вариацию на эту тему и наконец впрямую сразится с Корнелем. «Тит страстно любил Беренику, на которой, говорят, он даже обещал жениться, но, став императором, тотчас выслал ее из Рима против ее и против собственной воли». Это неточная цитата из Светония, Жан кое-что сократил, вычеркнул целый абзац, где говорилось о том, что Тит устраивал буйные оргии и образумился после разлуки с Береникой. Вся эта нравоучительная дребедень ни к чему. Жану важно одно: сам фатальный разрыв, что кромсает любовь по живому. Проходит несколько недель — и он уже раскручивает действие, медленным ходом по кругу. Все завершится вестью о решении Тита, событием, заранее известным, но отсроченным. А прежде будет жалостное ожидание и краткий, яркий миг восторга, хрустальный мираж в непроглядной ночи. «Пойми, Фениса, как прекрасна эта ночь» [50] Жан Расин. Береника, I, 5. , — летящий голос Береники, она рада и счастлива, настолько, что за счастье принимает химеру, помрачение рассудка. Голос — ломкий золотистый лучик, блеснувший посреди безбрежной пустоши отчаяния. О том и пьеса: что любовь всегда дает лишь миг, всего лишь миг эфемерного, мнимого счастья.

Жан предвкушает, что Мари сотворит настоящее чудо: сыграет эту безмятежность, беззаветную веру в то, что Тит ее любит, — веру, которую ничто не поколеблет. То будет взлет, пик абсолютного счастья, и вслед за ним — падение, не резкое, а по спирали; только так, постепенно, наш рассудок способен принять самое страшное, он должен свыкнуться, сначала прокатить свою беду по всем извилинам обманчивой надежды. «Я прослежу весь путь, — решает Жан, — которого не миновать оставленным любовникам. Сначала все они не верят, утешаются выдумками, затем умоляют; наконец, не поверить нельзя, тогда они вопят, и уж потом отмирает душа, рвутся нити, которые еще держали ее в жизни, и наступает полное оцепенение, все кончено, нет больше ни вчера, ни завтра, день и ночь слились». «Часы пройдут чредой бесплодны и безлики, Но Титу впредь вовек не встретить Береники» [51] Жан Расин. Береника, IV, 5. .

Скорее записать. Ни с Юнией, ни с Гермионой он не заходил так далеко, теперь же хочет поразить свое создание в самое сердце — туда, где кроется любовь, надежда быть любимой, боль разрыва. И всем будет слышно эхо из этого бездонного колодца, призывный крик и гулкий отзыв пустоты. Мари сумеет это передать.

— Никак не решу, умрет она или нет, — говорит он Никола.

— Смерть — более волнующий финал.

— Но менее правдивый.

— Почему же?

— От любви не умирают. Чаще всего после разрыва наступает транс, на какое-то время уходишь в тоскливую пустоту. Думаю, для моей Береники еще большим геройством будет спокойно удалиться в свое царство. Пусть они оба с Титом пройдут по краю пропасти, но все же не убьют себя.

Никола остается в сомнении, и вообще он не во всем согласен с другом. Если их разговор касается не короля, газет или грамматики, он неизбежно переходит в спор.

Жан:

— Вожделение ожесточает. На пальцах отрастают когти.