Елена Анопова - Блудная дочь возвращается

Потом, повинуясь внутреннему порыву, я решила нарисовать, а затем вылепить из пластилина его портрет, но уже «настоящий». И тут я постаралась «увидеть» его в своём воображении и впервые обратилась к своему божественному проводнику по имени Фаюм с определённой просьбой: «Покажи мне лицо, которое я смогу воспроизвести и которое будет наиболее точно соответствовать твоей энергии!»

Облик, который проявился в моём воображении, мало напоминал ангела со светлыми кудрями, которого я ожидала увидеть. Сияющий в астральном мерцании лик скорее подходил бы Люциферу с его мужскими, строгими, но прекрасными чертами. На «Мосфильме» о таких лицах говорили: «отрицательное обаяние», но это было именно в моём вкусе. Может быть, не случайно? Круглощёкий и толстозадый ангелочек вряд ли смог бы меня «зацепить» и заставить подчиняться себе. А тут я сразу покорилась, почувствовав, что его высшая воля сильнее и мудрее моей! Что это ещё и учитель, и наставник, и путеводная Утренняя Звезда.

Бюст из пластилина долго стоял на полке в стенке перед моей кроватью. Вечером, ложась в постель, я обращалась к нему с просьбой, чтоб он послал мне вещие сны, а просыпаясь утром, благодарила за поддержку и просила наставить на правильные действия.

Уже значительно позже, когда я стала слышать, я узнала, что мой Фаюм - это Гермес*, который с тех пор стал моим другом и Учителем.

В начале 2000 года моя знакомая, одно время посещавшая Школу, передала мне книгу «Рыцари Грааля», загадочно улыбаясь: «Елена Иосифовна, я делаю то, что мне сказали, и передаю то, что мне велели передать». - «От кого?» - «Там прочтёте». На развороте книги написано:

«Девочка моя,

Ты в сердце моём -

Всегда будешь жить

На радость с Огнём.

Желаю тебе Свет излучать и в Вечность

Его всем посылать. Я буду рядом с тобой

- помни об этом,

Свет мой родной».

И подпись - «Сириус». Это мой Фаюм! Я узнаю его по почерку его энергии. Спасибо!

Меня часто спрашивают: «Кто ваш Учитель?» Я непременно отвечаю: «Гермес Трисмегист». Хотя и считаю, что понятие «Учитель» не охватывает тех отношений, которые существуют между нами. Иногда я могу сказать: «Гермес - это я». Но это результат общения на тонком плане, где нет границ. Где моя сущность вливается в общее Целое, в которой Гермес - его тонкоматериальная часть. На том уровне мне не надо обращаться к кому-либо: там всё есть одно, и всё есть я. Из того мира, того пространства я черпаю самые высокие и общие знания. От кого они исходят? - Этот вопрос там неуместен.

С Людмилой мы занимались недолго. Наша группа постепенно распадалась - её в основном составляли люди предпенсионного возраста, и их интерес к оккультным наукам был не особенно велик. Постепенно, видимо, подошёл к концу и запас Людмилиных знаний, которые можно было передавать в виде лекций. После окончания регулярных занятий несколько раз мы посещали лекции, которые Людмила читала на более широкую публику. Но они тоже проходили в квартирах её учеников или случайных, временно заинтересовавшихся людей.

Так минуло около полугода. Я успела съездить в длительную экспедицию в Набережные Челны, где реальность оттеснила на задний план мои эзотерические увлечения. Правда, я иногда применяла некоторые энергетические приёмы, сама удивляясь их действенности. Тем более, что подобному механизму обращения с энергиями меня никто не учил - всё делала по наитию.

Это было в киноэкспедиции по картине «Коней на переправе не меняют». Однажды ночью, когда все разбежались по своим любовникам, я решила, активизировав шестую чакру (сакрал), призвать нашего художника-постановщика Валеру Филиппова, которого выбрала в конце концов из ряда других претендентов, но ещё не подавала виду. Надо сказать, что он был менее настойчив и нахрапист, чем другие, но я прекрасно видела, что он очень мной увлечён. Я стала целенаправленно посылать поток энергии, направляя его точно в сакрал моего объекта. Честно говоря, в этом эксперименте была значительная доля спортивного интереса: получится или нет? Буквально через несколько минут в мой номер постучали. Пока я собиралась, пока шла к двери и открывала её, визитёр исчез. Шаги слышались за углом коридора, удаляясь к выходу из гостиницы. Мы жили тогда в одном номере квартирного типа с художником Верой Романовой, которая, заинтересовавшись, вместе со мной прильнула к оконному стеклу.