Елена Звездная: Киран. Дочь воина [СИ]

Этот день с самого утра как-то не задался. Для начала мы с подругой Микой благополучно не сдали зачет, а после с горя напились в зюзю. Причем это была нехорошая зюзя, та самая зюзя про которую на второй день вспоминать стыдно и больно, причем болит исключительно живот да еще и от хохота.

И вот мы, две абсолютно пьяные и хихикающие первокурсницы, ввалились в квартиру старшего брата Микаэллы, потому как в общагу в таком состоянии глупо было бы вваливаться. К тому же Мика клятвенно заверила: «Эда нет в городе, они на полевой практике, вернутся в конце недели».

И я поверила! А потому мы, хихикая начали раздеваться еще в прихожей, после чего я пошатываясь пошла в ванную, а Мика вроде как отправилась искать для меня полотенце в резиденции своего старшенького.

И все бы ничего, и я даже сумела включить душ раза с пятого, и даже начала мыться, как вдруг:

— Бракованный навигатор, последний раз, когда я видел эту грудь, она была значительно меньше.

Медленно сползая вниз по стеклянной стеночке, я попыталась сфокусировать взгляд на родном и единственном брате Микаэллы. Эдвард Дрейг как и всегда был великолепен. Он вообще во всем был великолепен, но в одних спортивных брюках и с голым торсом представлял собой совсем уж потрясающую картину. Высокий, широкоплечий, с узкой талией и пусть не внушительной, но весьма выразительной мускулатурой. А еще у Эда была загорелая почти бронзовая кожа, белоснежная улыбка, выгоревшие и от того светлые волосы и невероятные голубые глаза…

Стоит ли говорить — я с одиннадцати лет была в него почти влюблена. С тех самых пор как впервые увидела на дне рождения Мики. А в двенадцать, краснеющая, смущенная и дрожащая от осознания своей смелости, я, призналась ему в любви… ввалившись ночью в его спальню. К слову, он был там не один. Но вывел меня в коридор, присел на корточки, очень внимательно выслушал и заверил: «Малыш, давай сделаем так — я все слышал и все понял, и мы обязательно вернемся к этому разговору, но лет так через… шесть. Идет?». К слову — мне только на прошлой неделе восемнадцать исполнилось!

В двери постучали.

Эд, не отрывая взгляда от меня, протянул руку и придержал дверь, не позволяя посетителю войти.

— Сюда нельзя, — чуть повысив голос, произнес он. Потом совершенно нагло усмехнулся и пояснил, — тут моя девочка душ принимает.

За дверью послышалось недовольное:

— Кто? Мика что, не одна сюда пьяная ввалилась?

— Неа, — Эдвард все так же продолжал меня разглядывать, — с подругой.

— Да? — мужской голос за дверью приобрел нотки заинтересованности. — И что, вторая тоже совершенно пьяная?

— Ага, — улыбка Микиного брата стала откровенно фривольной.

— Судя по многословности твоих ответов, она еще и совершенно голая.

На это Эд не ответил, но, многозначительно хмыкнув, запер дверь в ванную.

Стремительно трезвеющая я, в ужасе смотрела на героя своих детских фантазий, который, судя по потемневшему взгляду, собирался реализовывать уже весьма взрослые фантазии. Медленно, неторопливо как-то, Эдвард подошел ко мне и… протянул руку.

— Сама встать сможешь? — сдерживая улыбку, спросил он.

Как завороженная, продолжаю испуганно смотреть на него, прикрывая руками все, что только могла.

— Кир, — он широко улыбнулся, — Киран, все, что я хотел, я уже увидел, серьезно. Я же тут минут десять стоял, прежде чем смог хоть слово сказать.

Несмотря на пары алкоголя, начинаю стремительно краснеть.

— Малыш, — он осторожно взял меня за руку, потянул вверх, заставляя встать. И едва я выпрямилась, осторожно придержал за талию, так как ноги мои, кажется, решили взять тайм-аут. — Все-все, держу. Теперь давай-ка мы тебя умоем, а то реснички на щечках давно, а помада на подбородке. Кстати, головку мыть будем?

От стыда я вовсе зажмурилась, не в силах сказать хоть что-то.

— Ладно, — его ласковые губы легко и осторожно коснулись моих, — будем тебя всю мыть.

И вода тут же стала теплее.

Все остальное казалось странным нереальным сном, в котором меня так аккуратно и заботливо мыли, едва касаясь интимных мест, зато осыпая поцелуями плечи, спину, волосы… И в какой-то момент я просто отключилась, то ли под воздействием алкоголя, то ли от того, что шампунь с волос уже смыли и меня уговаривали открыть глазки.

— Кир, я умираю… — простонал хриплый Микин голос.

Учитывая, что ее стон вырвал меня из дивного сна, в котором я предавалась гигиеническим процедурам в компании ее же старшего брата, единственным ответом на реплику Мики, была брошенная в нее подушка.