Елена Анопова - Блудная дочь возвращается

Так что мне надо было искать источник финансов для содержания не только себя, но и дочери, и, в некоторой степени, Андрея, который нигде не работал. И тут, как всегда вовремя, я получила предложение моей старой знакомой художницы Веры Романовой, которым с радостью и воспользовалась. Так в начале весны я вернулась на «Мосфильм» работать уже по договору (не в штат, а уже на «вольные хлеба»). «Первая Конная» - так называлась картина, на которой мне предстояло работать. Что самое интересное, мой договор был заключён 21 марта!

А между тем идея создания книги «сверлила» меня, заставляя искать ей «родителя», так как Андрей в конце концов от её написания открестился, заявив, что это не его дело и у него нет способностей. В это время в нашей кухонной компании, как наследство от Миши Левина (астролога), появилась одна очень заметная дама. Она выделялась хорошо поставленной литературной речью, хотя пришепётывала и причмокивала во время разговора. Нам она казалась профессиональной писательницей, так как за несколько лет до нашего знакомства выпустила книгу о своем путешествии в какую-то экзотическую страну на Востоке. Её дом поражал обилием красивых и дорогих вещей, а гостеприимство располагало к ней. Она очень прониклась Учением, и на наше предложение написать книгу согласилась «с визгом». Забрав наши конспекты и моё вступление, она с воодушевлением принялась за работу… Но через неделю в отчаянии заявила, что у неё ничего не получается. Она, как ни старалась, смогла только переписать мой текст, исправив пару ошибок. (Надо сказать, что пишу я безграмотно, в спешке часто не дописывая окончания и предлоги.) Далее, по её словам, на неё «нашёл стоупор», и не получалось ни одной строчки.

Бумаги вернулись ко мне - больше никто не выражал желания превратить обрывочные записи в целостное литературное произведение. Тогда у меня и в мыслях не было, что всем этим предстоит заняться мне. Только записи мне не понадобятся. Аккуратно сложенные в папочку, они отправились на хранение к Ирине, которая, как архивариус, собирала всё: «У тебя они наверняка затеряются! А у меня будут в целости и сохранности», - аргументировала она. Итак, за окном еще не занялась заря, а перо, вернее, шариковая ручка призвала меня. Если бы это было перо, да ещё такое, которое надо макать в чернильницу, я вряд ли подвиглась бы на написание хоть одной книги. Даже если бы вся Иерархия во главе с Гермесом стояли за моей спиной. Ну, может быть, стишки бы ещё писала, и то карандашом. Поэтому, когда мне «Екатерина II», она же врач - уролог Татьяна, сообщила, что в прежней своей инкарнации я была Софьей Андреевной, женой Толстого, я очень засомневалась. Мало того, что Софья Толстая нарожала дюжину детей на одном диване, но ещё и постоянно переписывала труды своего супруга. Я на такие подвиги, пожалуй, неспособна. Вряд ли сама суть человека настолько может меняться от жизни к жизни. И даже если бы я сама увидела себя в прежней инкарнации чуждой по духу той, какая я есть теперь, то решила бы, что это аберрация. Возможно, в вышеназванной Татьяне и было многое от Екатерины II, но тоже не все 100%. Скорее какие-то обрывки от эфирной оболочки государыни российской Татьяна и нацепила на себя, собираясь родиться, недаром же она так неравнодушна была к мужчинам. Да и в её статной фигуре и профиле есть некоторое сходство с царицей. Но во мне так мало от Софьи Андреевны, что и говорить не о чем. Будучи в Ясной Поляне, я заглядывала через окно (в дом не пускали), стараясь рассмотреть тот «знаменитый» кожаный диван, на котором родились все законные дети Льва Толстого. Зачем? Чтобы проверить свои ощущения. Но ничего не дрогнуло во мне ни потом, ни когда я видела по телевизору «своих» многочисленных внуков и правнуков.

Как-то я задала вопрос: а какая из моих прежних инкарнаций наиболее полно отражала мою функцию? Получила ответ: Аменхотеп IV. Вот как?! Этого египетского фараона я знала под именем, которое он взял себе сам, - Эхнатон. Интуиция подсказывала: да, это действительно я. Пусть с поправкой на ряд последующих изменений во времени, но этот образ знаком мне так же, как собственное отражение в зеркале. Я его чувствую - знаю и помню все метания и муки в теле Эхнатона. «Ох как трудно быть мужчиной, имея женскую природу! Даже тело твоё женоподобное: узкие плечи и широкий таз. Черты твоего лица недостаточно мужественны: мягкая линия губ не способствует власти. Зато твоя жена становится тебе более другом, чем любовницей, а к своему народу ты питаешь скорее материнские чувства, нежели пастырские (повелителя и судьи). Но пол был продиктован необходимостью, законами времени и задачи. Первая попытка создания целостной иерархии, соединяющей Небо и Землю, требовала единобожия. Неподготовленные души подданных обязывали к насильственному насаждению нового Учения. Атон (солнечный диск) был выбран им как форма Единого Божества исходя из религиозных стереотипов своего времени. Но Аменхотеп IV прекрасно представлял себе, что это только идол для непосвящённых. Он же обращался к своему Единому так: «Ты создал небосвод, чтобы восходить на него и смотреть на всё, что сам сотворил. Все смотрят на тебя, Солнышко дня! Ты живёшь в моём сердце. Никто не знает тебя так, как сын твой Эхнатон». Это отрывок из «Песни Солнцу», сложенный самим Аменхотепом IV во славу бога Атона и для привлечения космической энергии. Теперь мы называем такое славословие мантрой, так как оно хранит ключ к потоку знаний и каналу времени. Ради точности выполнения своей задачи Аменхотеп берёт новое имя - Эхнатон (угодный Атону, как его переводят сейчас). На самом деле ему приходится открыть миру своё тайное, астральное имя. Это заставляет людей чаще произносить звукосочетание «Атон», что гарантирует поток соответствующих энергий и рождение новых астральных клише, которые, как матрицы, в будущем создадут целый ряд источников Учений. На их ниве взойдёт целое поле религиозных сект и школ. Так дело Аменхотепа не пройдёт даром, не канет в лету. Оно возродится в единобожие Моисея и ляжет основой библейской легенды мироздания. Ничего не пропадёт втуне. И даже память об Эхнатоне, который, огласив своё астральное имя, подставил себя под удар египетских магов - поклонников языческих религий, жрецов Амона, снова всплывёт на свет и явится обласканная Солнцем. И это произойдёт, несмотря на все потуги и труды по уничтожению свидетельства деятельности Эхнатона.