Эрин Стюарт - Шрамы как крылья

Я наваливаюсь на чемодан, чтобы Кора застегнула его.

– Доктор Лейн говорит, нам нужно обрести новую норму. Нормальную жизнь.

– Новая норма, – четко произносит Кора, словно пробуя слова на вкус. – Мне нравится!

Когда мы втроем входим в ожоговое отделение, медсестра Линда кидается ко мне с объятиями, едва не задушив. Если кто-то меняет тебе подгузники и задубевшие от крови повязки, ты в конце концов привязываешься к нему. Очистка ожогов сродни признанию в любви.

Ее духи с запахом сирени переносят меня в те дни, когда я, прикованная к кровати, мечтала о возвращении домой.

А теперь я возвращаюсь сюда.

Я оглядываюсь на выход. Одна неделя.

В предоперационной комнате Линда ставит мне капельницу, а доктор Шарп рассказывает о предстоящей процедуре.

– Теперь все немного по-другому. Когда ты очнешься от наркоза, твои глаза будут зашиты. Это поможет заживлению, хотя ощущения будут странные.

По-другому. Странные. Понятно.

Девятнадцать операций. Я проходила через это девятнадцать раз, но доктор Шарп прав: на сей раз все будет по-другому. Он не просто залатает пустые места.

Он возвратит мне то, что отнял огонь.

Кора с улыбкой сжимает мою ладонь, и я пожимаю ее в ответ, а потом меня увозят.

Линда меняет физраствор на другую жидкость – этот прозрачный эликсир унесет меня отсюда, пока врачи трудятся над моим телом. Я мысленно веду обратный отсчет, начиная с десяти, пока цифры не начинают расплываться вместе с потолочными плитками над моей головой.

Наступает темнота.

Крик мальчишки.

Этот громкий, испуганный звук врывается в мой сон.

Я тут же просыпаюсь.

Темно. Я тоже кричу в пустоту.

Прикосновение к моей руке.

– Ава, это Кора. Ты в больнице. Твои глаза зашиты. Помнишь?

Память медленно возвращается ко мне. Дыхание успокаивается. Мальчик снова кричит.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Какой-то мальчик в коридоре.

Я в ожоговом отделении, где боль – фоновый шум.

Я слышу шаги Коры по линолеуму, затем щелчок двери, крики все равно слышны.

– Я здесь всего на неделю, верно?

– Да, на одну неделю. Через несколько недель у тебя премьера спектакля. Твои друзья из театрального кружка принесли воздушные шары. А твои старые друзья из прежней школы прислали твои любимые цветы – оранжевые и розовые герберы.

Я вспоминаю обо всех сообщениях, которые они присылали после моего отъезда. Я так и не ответила на них.

– Откуда они узнали?

– Ну, время от времени они со мной связываются. Они любят тебя, Ава.

На меня накатывает сонливость.

– Я, пожалуй, отдохну.

Кора сидит так тихо, что я не понимаю, здесь она или вышла. Я окликаю ее и в ответ слышу:

– Я здесь, солнышко.

В прошлый раз меня это раздражало – что Кора все время торчит у моей кровати, проверяет мое состояние, спрашивает, как я себя чувствую. Но теперь, каждый раз, когда я просыпаюсь, я радуюсь, что она рядом. Словно маяк в окружающей меня темноте.

Часы перетекают друг в друга без возможности различить темное и светлое время суток. Медсестра приносит болеутоляющее раз в четыре часа, и я безуспешно пытаюсь отследить время.

Порой Кора мимоходом упоминает, какое сейчас время суток. Она делала точно так же в прошлый раз, когда я впервые вышла из комы. На стене висела толстая стопка листов, и, очнувшись, я каждый раз видела дату и список операций, которые перенесла, пока спала.

Такое ощущение, что я никуда отсюда не уезжала. У кровати сидит Кора, в воздухе витает все тот же запах больничных антисептиков, смеси антибактериального мыла, латекса и оптимизма. Все те же приглушенные вскрики из «бункера». И вечное пиканье аппаратов в такт моему телу.

Вскоре дни тоже начинают таять. Пытаясь отвлечь меня, Кора читает вслух домашнюю работу по географии и рассуждает о том, что настало время подумать о выборе колледжа. Когда я становлюсь слишком тревожной, она включает «Волшебника страны Оз» и порой подносит к моему уху телефон, чтобы я слушала жизнерадостное мамино «Перезвони мне-е». Это все помогает. Но недостаточно.

Мысли ходят по кругу. Я вздрагиваю от каждого звука и паникую, когда мне кажется, что я осталась в одиночестве.

Темнота вызывает приступы клаустрофобии.

– Ну, как ты? – спрашивает Линда.

Судя по звукам и ощущениям, она меняет катетерный мешок.

– Нормально, а что?

Она касается моего лица салфеткой.

– Ты плачешь.

– Ох.

– До следующей таблетки остался час.