Лариса Исарова - Крепостная идиллия. Любовь Антихриста

Трудно все же предположить, что Екатерине полностью были безразличны многочисленные измены мужа — он слишком долго испытывал ее терпение, кротость, самообладание. Кончилось тем, что он сам пережил те муки, которым подвергал ее…

Екатерина не могла не знать, что ее мужа в народе называют Антихристом, что его развлечения на заседаниях «всешутейного собора» вызывают всеобщее возмущение; впрочем, она бесстрашно присутствовала на этих заседаниях под именем «госпожи адмиральши Красного флага».

Часто упоминается о любви Екатерины I в последние годы жизни к непомерным возлияниям, иногда дело доходило до полной потери разума. Но в юности она этим грехом не страдала. Подобные «слабости» были непростительны в доме пастора Глюка, человека умеренного и здравого. Скорее всего, к горячительным напиткам приучил ее Петр.

В нескольких посольских донесениях в те времена, когда она бывала с ним в походах как признанная любовница, упоминалось, что она часто принимала участие в пирушках офицеров, выпивала в их компании не один бокал вина. Но о больших попойках речь не шла. Вина тогда не отличались крепостью; к тому же известно, что Екатерина всячески старалась удержать мужа от безудержных кутежей.

Вначале, видимо, она не очень пьянела, отличаясь и здоровьем, и уравновешенностью, но Петру нравилось наблюдать подвыпивших женщин, и она ему подыгрывала в этом, собирая вокруг себя любительниц застолий.

На «всепьянейших соборах» Петр награждал отличившихся кубком или стаканом вина. Отказаться было невозможно, и даже царевны приучались таким образом проявлять уважение к соратникам царя.

Много — и не стесняясь этого — стала пить Екатерина после коронации, а смерть Петра словно сорвала все ее моральные запреты.

Екатерина рожала одиннадцать раз. Трижды сыновьям давали имя Петр. Ни один сын не выжил. Два Павла умерли во младенчестве. Скорее всего, это было связано с желанием супругов, чтобы наследники престола носили имена, соответствующие покровителям новой столицы — Петру и Павлу. Дважды называли дочерей Натальями, в честь любимой сестры Петра. Тоже не прижились, как и дочь Екатерина.

Судьбу переломить не удалось. Имена оказались трагически несчастливыми.

В четырнадцать лет умер от оспы Петр II — внук императора, сын царевича Алексея.

Убит был Петр III — внук от старшей дочери Анны.

Задушен был Павел — его правнук…

Впредь царствующая династия Романовых так своих наследников не называла. В XIX век роковые имена не вошли…

Последние годы ее внезапно, точно ознобом, охватывал страх. С такой силой, что кожа покрывалась мурашками, а сердце колотилось, будто она убегала от лиходеев. Страх накатывал без при-чипы, и в ясный день, и тихой ночью. Катерина стала думать, что ей отпущен короткий воробьиный век. Она умела наблюдать и помнила, что на такие ужасы жаловались те, кто потом внезапно умирал, схватившись за сердце. Блюментросту она ничего не рассказывала, потому что не верила в его науку. Ни разу он не помог ей спасти умирающих детей. Да и Петруше она сама помогала больше, чем все доктора на свете.

Влияние ее на императора росло. Только ей удавалось либо останавливать, либо облегчать припадки, которые с каждым годом усиливались, учащались…

Его успокаивал один звук ее голоса. Он преображался, как только императрица входила в его покои, где он метался в подступающей тоске и отчаянии. В такие минуты его точно кто-то преследовал, мучил, ломал, лицо менялось ежесекундно, глаза молили о пощаде. И тут же в них вспыхивал бешеный гнев от беспомощности, стыда, униженности. Дыхание, неровное, короткое, все время менялось, оскаливались зубы — он пытался не сдаваться.

Жалость охватывала императрицу. Она подбегала к нему, ласково обнимала, прижималась мягкой пышной плотью. Ее объятия на секунду усмиряли дрожь этого огромного тела. Катерина шептала ему успокоительные слова, точно ребенку, которого что-то ушибло или обожгло. Она укладывала его голову себе на грудь, гладила мягкие, коротко остриженные волосы, тронутые сединой, проводила мягкими пальцами по вискам, чувствуя, как пульсирует, бьется жилка под ее руками. Потом касалась бровей, ресниц… И к Петру приходил сон, дыхание успокаивалось. В эти минуты она была счастлива, ибо чувствовала свою необходимость мужу, ощущала, что жизнь ее не бесполезна, что она дарит себя человеку, ни на кого не похожему и очень несчастному… Его беспомощность вызывала материнскую заботу, ласку, она точно растворялась в его страданиях.