Леон Баттиста Альберти - Книги о семье

Итак, было сказано об одной из двух намеченных мной вещей. Вторая заключается в том, чтобы записывать в наших домашних реестрах и ведомых для себя книгах час, день, месяц и год, а равно и место, где и когда младенец родился, и эти записи хранить как зеницу ока. Это полезно во многих отношениях, но хотя бы уже потому, что свидетельствует о присущем отцу усердии, ибо если проявлением усердия считается обычай записывать дату покупки осла и имя барышника, его продавшего, наверное, не менее похвально будет отметить и день, в который ты стал отцом и когда у твоих сыновей появился братец. Прибавь к этому, что во многих случаях эти сведения могут понадобиться, и тогда тебе понадобится обращаться к другим; если этой записи не окажется под рукой, ты расстроишься и, вероятно, будешь испытывать неудобство, а найдя ее, почувствуешь, как непохвально то, что кто-то другой более памятлив и внимателен к твоим делам.

Итак, мы потрудились ради преумножения нашего дома. Теперь нужно как следует позаботиться о сохранении его многолюдства. Поэтому я хочу рассмотреть причины, по которым мельчают семьи, а затем и попытаться найти средство от этого. Прежде всего должно быть ясно следующее: если люди умирают, не оставив наследников, семьи угасают. Хорошо бы, если бы люди были бессмертны! Но так не бывает. Постараемся же, чтобы ныне живущие как можно дольше оставались среди нас, наряду с прочим и ради того, чтобы, чем больше они живут, тем больше пользы приносили семье, если не делом, то своим авторитетом, если не авторитетом, то советом, и если не советом – то хотя бы воспитанием для нее нового юношества. Каким же образом следует продлевать людям жизнь? Я думаю, надо поступать так, как поступают умелые скотоводы для сохранения своего стада. Что они делают? Им известно, что козы хорошо чувствуют себя в суровых и бесплодных местах, буйволы – в сырых, иные животные – в иных. Поэтому пастухи водят свои стада туда, где их скотина сможет найти подходящую для себя пищу. Так должны поступать и отцы семейств. Если флорентийский климат для их сыновей слишком прохладен, пусть посылают их в Рим; если там слишком жарко, – в Венецию; если в Венеции чересчур влажно, пускай везут в другое место и остаются там, где их детям ничего не будет угрожать. Ведь от немощного человека мало пользы, а если он и сумеет делать что-то путное, это продлится недолго. Если же и надолго его хватит, я все равно считаю, что здоровье надлежит ценить выше пользы. Таким образом, для отца лучше, если сын находится далеко, но силен и здоров, нежели живет рядом, но слаб и хвор. Достаточно ли, однако, разослать молодых людей по тем местам, где они будут избавлены от угрожающих им недугов? Конечно, нет. Что же еще потребно? А вот что: нужно помнить, что вредная пища, беспорядочный образ жизни и чрезмерные лишения чреваты болезнями и могут свести в могилу. Итак, необходимо избежать всех указанных опасностей и приложить все усилия, дабы пресечь и излечить любые недомогания и недуги. Тут нельзя жалеть ничего, ибо бережливость и расчетливость в таком деле из достоинства превращаются в скопидомство. Бережливость похвальна лишь тогда, когда она служит для оказания помощи в таких и подобных случаях, а экономия и скупость в случае нужды оборачиваются позором и убытком. Ставить деньги выше человеческой жизни и здоровья мне представляется чудовищной алчностью. И по-моему, того, кто не поможет больному и не проявит заботу о здоровье родственника, чтобы отложить либо истратить на что-то немного денег, всякий назовет жестокосердым.

Но раз уж мы заговорили о том, что следует поддерживать немощных родичей, нельзя, по-моему, обойти молчанием одну вещь, о которой я сейчас скажу, важную для семейной жизни, хотя и не очень приятную для жалостливых людей. Сострадание и человечность всегда числились среди первейших и наипохвальнейших душевных добродетелей, а помощь, поддержка, посещение своих родственников и содействие им во всякой нужде считаются делом милосердия, долгом справедливости, почетной обязанностью великодушия. Так диктуют доводы разума, снисхождение и человеколюбие, обычаи добронравия. Однако неблагоразумно было бы, вероятно, не избегать общения с теми больными, которым ты не можешь быть особенно полезен и приятен, не подвергая опасности свою жизнь и здоровье, то есть там, где речь идет о заразных заболеваниях, более вредных, чем прочие. По закону, в случае заразной, но не смертельной болезни, человек имеет право расстаться со своими близкими и расторгнуть те крепчайшие первичные и естественные узы, коими соединяет брак. Если же мужу позволено избегать прокаженной жены, можем ли мы утверждать, что не следует покидать заболевшего чумой? Когда милосердие похвально? Когда мы прилагаем свои силы и труды для поддержания и подкрепления тех несчастных, которые подверглись телесному или душевному увечью под ударами судьбы, или вследствие человеческой злобы и нападок, либо по другой причине пострадали и захворали. Помочь им и быть им насколько возможно полезными будет делом подлинного сочувствия и милосердия. Но тот, кто станет подвергать себя серьезной смертельной опасности, не обещающей притом никакой, или почти никакой славы или похвалы, проявит безрассудство и даже жестокосердие. И это справедливо: для того, чтобы не дорожить собой и пренебрегать опасностями нужна очень веская причина. Я не вижу, какое сострадание может заставить вредить себе, не принося пользы другим. Того, кто способен во всех бедствиях и несчастьях защитить и отстоять нашу репутацию, имущество, здоровье и жизнь, мы похвалим за благоразумие и стойкость. Но какой же разумный человек станет обижать себя, не принося к тому же пользы другим? Кого похвалят за упорство в причинении вреда самому себе? Щедрость и благоразумие уместны в великих и полезных делах; но нет такого глупца, который не подверг бы крайнему осуждению поступки, которые крайне опасны, но не могут никого спасти, хотя и благоприятны для кого-то одного. Мне представляется нелепым совет предпочесть жизни многих здоровых людей маловероятное выздоровление одного больного. В таком случае никто не усомнится, что забота о его излечении будет делом милосердия, праведности и благоразумия, но разве не столь же разумной и целесообразной будет забота о том, чтобы здоровые не заболели? Кто хочет выручить хворого, тот старается вернуть ему здоровье. Значит, сам он должен дорожить тем, что хочет дать другому. Желая удостоиться похвалы за наше благоразумие и благочестие, не подвергая опасности собственную жизнь мы позаботимся о том, чтобы больной имел в изобилии все необходимое. Мы пошлем к нему врачей, вызовем аптекарей, снабдим сиделками, но подумаем и о своем здоровье, которое куда важнее сохранить для больного и для нашей семьи, чем подвергать его опасности, потому что она угрожает сделать нас бесполезными для того, кто лежит в постели, и нанести ущерб нашей семье. Ведь больной может заразить своего родственника, тот другого, и так все семья начнет хворать и придет в упадок.