Леон Баттиста Альберти - Книги о семье

На этом второй акт и книга I завершаются, когда слуга сообщает о прибытии долгожданного брата Лоренцо, Риччардо Альберти, который прибыл в предместья Падуи на лодке, отправившись, несомненно, из Венеции по Бренте, и ему осталось только проделать последний отрезок пути, ведущий к интересующему нас дому [276] Приговоренный в 1396 г. к изгнанию, Риччардо поселился в Венеции, где он находился с июня 1397 г. (ср. R. Cessi, «GH Alberti di Firenze in Padova…», cit., doc. I, p. 261–268, который приводит соответствующий документ на р. 266, «una scriptura scripta manu […] nobilis viri ser Rigardi in civitate Veneciarum sub die decimo octavo iunii millesimo tresentessimo nonagessimo septimo»). Тем не менее есть вероятность, что с 1412 г. он жил в Болонье, где и умер в 1422 г., год спустя после Лоренцо (ср. F. С. Pellegrini, «Brevi cenni biografici…», cit., p. xcv). . Адовардо, его зять [277] Cp. De familia, I 2447–2448: «Риччардо был тестем Адовардо». Последний в 1411 г. женился в Падуе на Катерине ди Риччардо Альберти (родившейся в 1390 г.), от которой у него было не менее четырех детей; последняя, Адоварда, родилась в 1422 г., возможно, после смерти отца. (Ср. F. С. Pellegrini, «Brevi cenni biografici…», cit., p. lxv). , должен выехать навстречу, дабы «оказать ему почтение» [278] Cf. De familia, II 1. . На сцене остается три действующих лица, минимальное количество для диалогов «О семье», что заставляет ожидать «драматического упрощения» дальнейших дебатов.

В ходе третьего и четвертого актов, которые составляют книгу II, Лионардо, Баттиста и Карло по очереди берут слово; но если Карло только возвещает о прибытии Риччардо [279] Следует уточнить, что в редакции текста, сохраненной в ms. Florentinus IIiv38 ( т. е. F 1 ), несколько слов в строке 714 приписаны Карло. Заметим, впрочем, что приписав эту реплику Баттисте, как это сделано во всех остальных рукописях этой части De familia, Альберти устранил единственное высказывание Карло в третьем акте. в конце книги, согласно последней редакции, то Лионардо руководит всей дискуссией.

На этот раз разговор возобновляется снова вполне естественным образом: Баттиста задается вопросом, почему Лионардо не поддержал в предыдущем акте начатые Адовардо рассуждения о силе любви и о различных видах любовного чувства – это дает Лионардо повод пуститься в объяснения по поводу характера и предпосылок ragionare domestico е familiar е [280] Ср. De familia, II 13–55. . С этого момента диалог разгорается снова: Баттиста, отрицая факт собственной влюбленности, развивает идею универсальности и всемогущества любовной страсти, в ответ на это собеседник, по-видимому, не до конца его убеждая, высказывает мысль о том, что самой прочной и сильной любовью является истинная дружба [281] Ср. ibid., 146–147. По поводу обсуждения этого сюжета см. строки 167–591. .

Исчерпав эту тему, которая, как в дальнейшем выясняется, невольно, но очень кстати послужила «своего рода введением» [282] Ibid., 786. , и выполнила роль необходимого пролога, беседа продолжается беспредметно и ее ритм значительно замедляется: и если в ней не наступает пауза и нет явной перемены действия, все же ощущается необходимость перейти к другому, не менее определенному сюжету [283] Ср. ibid., 622 ss.: «[Battista: ] priego ti piaccia narrarci qual modi e qual cose sieno quelle tanto alia famiglia, quanto dicevi, commode e necessarie. Noi aremo ozio assai. Nostro padre si riposa. Tu, credo, per ora non sei ad altra migliore opera obligato», etc. – что в структурном отношении есть то же самое.

Новый сюжет, обозначенный Баттистой в самых общих чертах и почти наивно, относится, как сразу же отмечает Лионардо, к наиболее распространенным у древних, как греков, так и латинян [284] Cp. ibid., 641 ss.: «queste sono cose ample e maggiori a spiegarle ehe voi forse non istimiate. Truovonsi disseminate e quasi nascoste fra molta copia di varii e diversi scrittori», etc. . Речь идет не более не менее как о судьбах семей и о том, что полезно и необходимо для их нормального существования или для их роста.

Еще точнее, согласно вопросу, адресованному Баттистой Лионардо, желательно установить, «что делает семью счастливой» [285] Ср. ibid., 724. . Это предложение вызывает со стороны Лионардо некоторые оговорки и даже приводит его в замешательство. Однако, уступая настояниям Баттисты и вняв проводимому им различению между «учеными наставниками», с одной стороны, и «отличными учителями», с другой, которые, как Лионардо в отношении Баттисты и Карло, являются одновременно «друзьями и братьями» [286] Ibid., 700–702: «Gli altri udiamo noi volentieri come precettori; te ascoltiamo lietissimi come maestro ottimo, amico e fratello», etc. , Лионардо пускается в длинные рассуждения, разбитые на две примерно равные части паузой, отделяющей третий акт от четвертого (строки 1611–1671), и занимающие остаток книги II.