* * *
— Джия? — Марин осторожно стучится в дверь, приоткрывает ее и заглядывает в комнату. — Могу я минуточку поговорить с тобой, бети?
— О школе? — настороженно спрашивает Джия.
— Нет-нет, не о школе, обещаю, — Марин входит в комнату и закрывает за собой дверь. Она старается подавить нервозность и страх. — Я хочу рассказать тебе кое о чем. Мне давно следовало сделать это.
Джия бросает на пол кофточку и брючки и вытаскивает из гардероба свободную футболку. На ее теле теперь нет следов побоев. Кожа у нее гладкая и чистая, без черных и синих пятен, которые красовались там совсем недавно. Радж удалился в комнату для гостей, предварительно клюнув Джию в макушку и бросив предостерегающий взгляд на Марин. Она кивнула ему, опасаясь скорее реакции Джии на свое вторжение, чем вреда, который может принести дочери.
Джия идет в ванную и пару раз лениво проводит щеткой по зубам. Марин прикусывает язык, мудро решив, что сейчас лучше не заводиться по этому поводу. Она садится на кровать, ожидая, когда Джия закончит умываться и присоединится к ней. Выйдя из ванной, Джия подходит к кровати с другой стороны и забирается под одеяло. Она взбивает подушки и откидывается на них.
— О чем ты хотела поговорить? — спрашивает она.
— Я хочу рассказать тебе одну историю, — Марин глубоко вздыхает, набираясь мужества. — Я никогда не рассказывала тебе о своем детстве. О том, кто я такая.
— Почему? — снова спрашивает Джия. Эманация невинности, ранее исходившая от нее, теперь пропала.
— Я не знаю, — лжет Марин, все еще боясь открыться. Она молча ругает себя, ей хочется, чтобы чья-то рука направляла ее. Но ей придется предпринять эти шаги самостоятельно, и все должно встать на свои места. — Я не хотела переезжать в Америку, — начинает рассказ Марин. — Мы жили в Индии, в маленьком домике, там было всего две комнаты. Большинство моих друзей готовили еду на угольях, но у нас, по счастью, была плита. Это считалось роскошью.
— С ума сойти! — бормочет Джия. Она слушает очень внимательно. — Как вы могли выносить это?
— Это был наш дом, — объясняет Марин. — Все, что я знала и любила. Папа был очень добр ко мне, пока мы жили в Индии. Он играл со мной, покупал мне игрушки, — когда пришли визы, он показал ей фотографии с американскими пейзажами в книжках. Из их маленькой деревушки Америка казалась раем, таким местом, где сбываются все мечты. — Он любил меня, — Марин все еще помнила то чувство, когда была «его девочкой». В доме не было сыновей, и Брент все свое внимание отдавал ей. Поэтому когда-то Марин считала, что ей сильно повезло.
— Ты говоришь обо всем этом в прошедшем времени.
— Когда мы переехали в Соединенные Штаты, все изменилось, — Марин придвигается к Джии и кладет ноги в носках на одеяло. — Как ты узнала о том, что он делал со мной? Кто тебе рассказал об этом?
— Он и рассказал, — отвечает Джия. Она вся напрягается и разглаживает простыню на кровати. — Я была еще маленькой. Наверное, мне было лет девять или десять, точно не помню. Он спросил меня, кем я хочу стать, когда вырасту. Я ответила, что хотела бы быть тобой.
Марин задерживает дыхание, не в состоянии вспомнить ту пору, когда дочь возносила ее так высоко. Сколько же она упустила в своей жизни!
— Я не знала об этом.
— Ну, понимаешь, не очень-то ловко сказать маме, что хочешь быть, как она.
— А я думаю, что я не могла бы этого сделать, — Марин никогда не хотела быть похожей на Рани. Она не хотела быть слабой, когда ей требовалось быть сильной. Было легче подделываться под Брента. — И что дедушка сказал тебе на это?
— Что ты такая благодаря ему, — Джия смотрит на стену. В комнате становится очень тихо. — Он сказал, что ты не очень умная и не очень дисциплинированная. Что он бил тебя, чтобы заставить учиться. Что делал это из любви к тебе.
Марин с трудом сдерживает крик, рвущийся из глубины души. Как мог отец убедить себя в этой лживой выдумке, а потом пересказывать ее своей единственной внучке?
— Впервые он ударил меня в мой первый день рождения в Америке, — продолжает Марин, прислушиваясь к дыханию дочери. — Я уронила на землю рожок с мороженым, которое он мне купил.
— Мамочка! — произносит Джия с болью в голосе.
— Потом я неправильно написала одно слово в тесте и заработала девяносто восемь баллов из ста.
Марин ходила в американскую школу два месяца. Учительница прикрепила к ее листку «смайлик», гордая тем, что ее новая ученица так правильно пишет английские слова. Сначала девочка показала тест Рани. Та обняла дочь и сказала, что гордится ею. Марин с волнением ждала отца. Когда он пришел домой, она подбежала к нему, как обычно делала в Индии. Марин думала, что он подхватит ее на руки и подбросит в воздух от радости. Но эти дни давно прошли.
Читать дальше