Седжал Бадани - След сломанного крыла

— Это ее шестнадцатилетие, — отвечает Марин. — Такое бывает раз в жизни.

— Верно, — Радж делает глоток охлажденного чая, наблюдая, как рабочие, снующие в дом и обратно, возводят навесы. — Джия не выходила сегодня утром.

— Наверное, готовится к празднику, — говорит Марин, посматривая одним глазом в сторону поставщика провизии. — Она скоро спустится.

Она собирается уйти, но Радж останавливает ее.

— Чего ты хочешь добиться этим огромным сборищем? — спрашивает он.

— Я хочу, чтобы наша дочь знала, как мы любим ее, — немедленно отзывается Марин и уходит, чтобы посмотреть, все ли идет по плану. Когда декорации расставлены, начинают прибывать гости. Первыми приходят Рани и Соня. Триши нигде не видно. Марин не виделась с ней со дня их последнего разговора в доме Триши. С тех у Марин просто не было времени, чтобы обдумать происшедшее.

Оставив заботы по распределению мест распорядителю, Марин подходит к родным.

— Где Триша? — спрашивает она одновременно и Соню, и Рани.

В детстве, в Индии, Марин и Триша были близки. Марин заботилась о сестренке, когда Рани была занята или уходила из дома по делам. Дом всегда был полон слуг из касты неприкасаемых — далитов, которые занимались уборкой и готовили еду за несколько пенни в день. Но далиты не имели права притрагиваться к хозяйским детям — их прикосновения считались оскорбительными для членов высших каст. В результате Марин приходилось выступать в роли няни для младшей сестры.

Марин кормила Тришу мелко нарезанными овощами, приготовленными далитами, а потом качала ее в холщовой люльке и читала сказки, чтобы убаюкать. Когда они летели в Америку, Триша почти все время сидела на коленях у Марин, а ее старшая сестра смотрела в окно на облака, раздумывая, похожи ли облака над Индией на облака над Америкой.

Когда они обосновались в Америке и Брент не сумел найти подходящую работу, многое изменилось. Его навязчивой идеей стало образование Марин, а Трише предназначались вся его любовь и забота.

Тришей многие восхищались из-за ее природной красоты. Ее внешность и способности Марин делали Рани и Брента звездами местной общины. Семья могла гордиться девочками — так утверждали члены общины, никогда не упоминая Соню, которая стояла в сторонке. Ее толстенький животик нависал над тесными поношенными штанишками, доставшимися от сестер. Младшая дочь не отличалась ни умом, ни красотой, и ее отбрасывали прочь, как ненужную вещь.

— Триша не приедет, — отвечает Соня, а Рани отворачивается, прикусив губу.

— Почему? — Марин была уверена, что Триша первая оценит работу, которую она проделала, чтобы праздник удался на славу. Уж ее-то впечатлило бы, сколько времени и сил потратила старшая сестра. — Она не приедет, потому что у нее снова что-то случилось дома?

— Нет, — быстро отвечает Соня. Марин смотрит на Рани, но та молчит. — У нее сейчас трудный период, — объясняет Соня.

— Это из-за Эрика? — догадывается Марин. Она сердита на Тришу. По ее разумению, Триша нарушает священное правило их детства: всегда делай хорошую мину при плохой игре. Хотя бы только для того, чтобы убедить весь мир в том, что у тебя все прекрасно.

— Нет, не из-за Эрика, — произносит Соня. Она обменивается с матерью понимающими взглядами. — Триша почти не ест и спит целыми днями, — продолжает Соня. Она проводит руками по своему сарафану сверху вниз, словно чувствует себя неудобно в этом наряде. Марин вдруг понимает, что прежде никогда не видела сестру в чем-то кроме джинсов и футболки. — Ей понадобятся обе ее сестры, — добавляет Соня.

— Да что случилось-то? — спрашивает Марин, оглядываясь по сторонам и пытаясь определить, сколько прибыло гостей. — Пожалуйста, не говорите со мной загадками. Это из-за того, что у нее нет детей?

— Нет, — говорит Соня с подобием улыбки. — Если бы все было так просто, — понизив голос, она оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не может подслушать. — Пусть она сама тебе расскажет, — говорит Соня. — Но ей очень, очень плохо.

— Из-за кого? — спрашивает Марин, недоуменно размышляя, что могло стрястись и почему Соня так серьезна.

— Из-за отца, — говорит Соня, повергая Марин в шок. Это последний человек, упоминание о котором она ожидала услышать.

— Я не понимаю, — Марин не может представить себе, как отец мог навредить Трише. — Что ты имеешь в виду?

— Спроси ее сама. Я знаю, у тебя сейчас дел по горло, но как-нибудь, когда будет время, спроси у нее, — Соня берет Марин за руку. — Уверена, она даже не вспоминает о вашей размолвке.