Седжал Бадани - След сломанного крыла

— Ты не спишь? — говорит она с удивлением.

— Ага, — я сажусь на постели, стараясь не смотреть на себя в зеркало, которое висит поблизости. — Я не сплю уже несколько часов.

Мама молча подходит ко мне. Я отодвигаюсь, давая ей побольше места. Она усаживается рядом и оказывается меньше, чем я думала. Ее хрупкая рука лежит рядом с моей. На ней морщинки, которых я не замечала раньше.

— Я беспокоилась, бети, — бормочет она.

— Я знаю, — я лежу, уперевшись головой в изголовье кровати, и ощущаю колтуны у себя в волосах. Раз-другой я отважилась пойти в душ, но нашла это занятие слишком изнурительным. — Я просто… — я пытаюсь найти слова, но вместо этого пускаю слезу. Я быстро вытираю ее, но за ней по щеке катится другая. — Просто это тяжело.

— Ты помнишь? — спрашивает она.

— Только вспышками, то там, то здесь, — я благодарна за то, что не помню больше, но мне стыдно, что я помню так мало. — Я вижу, как иду по коридору, стараюсь найти кого-нибудь. Но не помню, как он насиловал меня, — я тру руками голову в надежде подстегнуть свою память. — Это не значит, что ничего не было. Где-то в душе у меня остались какие-то воспоминания, — мне очень хочется вытащить их из себя, как кролика из шляпы, и навсегда прогнать прочь. — Какая-то часть меня всегда знала правду. Я просто не могла увидеть ее, — мой голос прерывается, за каждым словом прячется страх. — Что, если мне не станет лучше? Что, если это, — я указываю на себя и обвожу рукой комнату, — все, что я собой представляю?

— Разве я не рассказывала тебе старую индийскую притчу о веревке и змее? — спрашивает мама, глядя прямо перед собой и не отвечая на мои жалобы.

— Нет, — говорю я, не понимая, куда она клонит. Мама редко читала нам, когда мы были маленькими. Сначала она отговаривалась тем, что плохо изъясняется по-английски и не хочет мешать нам учиться говорить правильно, но позже призналась мне, что перестала верить в сказки.

Мама совсем по-детски подтягивает колени к груди и начинает пересказывать историю по памяти:

— Жил-был один человек, который работал целыми днями напролет. У него была тяжелая жизнь. Он работал с утра до ночи на полях Индии, без отдыха и без перерыва на еду. Солнце жгло ему голову, но у него не было ничего, чтобы прикрыться, пот покрывал его лоб и стекал ему на шею. У него было очень мало воды, и его счастье, что он не упал в обморок от солнечного удара. Этот человек не был счастлив. У него не было семьи и родных.

— И детей не было? — спрашиваю я.

— Нет, — она умолкает, чтобы я как следует прониклась ее рассказом. — Каждый день после работы он с грустью брел домой. Он был уверен, что его жизнь никчемна. Однажды его обычный путь перекрыл селевой поток. Только что начался период дождей, сделавших дорогу непроходимой. Он подумал, не пойти ли ему другим путем? Правда, люди говорили, что эта дорога полна зла. Рассказывали кучу небылиц про бандитов и про черную магию. Но этот человек решил довериться своей судьбе и встретиться лицом к лицу с опасностью, которая его ожидала.

— Глупое решение, — говорю я то, что подсказывает мне здравый смысл.

— Триша, — произносит мама предупреждающим тоном. — Ты хочешь услышать историю?

— Продолжай.

— Он едва мог видеть в темноте. Луна пряталась за темными облаками, а уличных фонарей там не было. Но он продолжал идти вперед и вскоре почувствовал себя храбрецом, способным на все. Вдруг какой-то звук заставил его остановиться. Он стоял лицом к лицу со змеей. Но это была не обычная змея. Это была кобра-королева, и ее посмел потревожить человек.

Пока я пила воду она сделала паузу.

— Их встреча подтвердила его страхи — что его жизнь никчемна, что он должен умереть ужасной смертью. Все это он прочитал в глазах змеи. Когда змея поползла к нему, он поступил так, как поступил бы любой. Он побежал. Он почти сумел убежать, но бежал, повернув голову назад, чтобы видеть змею. Из-за этого он не заметил на своем пути большого валуна. Он ударился о валун головой и вскоре умер от потери крови.

— Что же случилось со змеей? — спрашиваю я. История меня захватила.

— Жители деревни нашли тело этого человека утром. Неподалеку от него они увидели свернутую в кольцо веревку, которую кто-то обронил. Никакой змеи не было.

— Мама, — смущенно произношу я. Она берет меня за руку.

— Бети, — говорит мама, глядя мне в глаза. — То, что отец сделал с тобой, исправить нельзя. Но не дай этому затмить твою жизнь. Не позволяй его поступкам и его образу жизни стать твоей правдой, — она встает с постели и берет мое лицо в свои ладони. — Правда — в тебе самой. Ты всегда была и всегда будешь ни на кого не похожа. И я могу только гордиться такой женщиной, как ты.