Седжал Бадани - След сломанного крыла

— Ему будет больно? — Рани выступает вперед, требуя внимания Дэвида. До этого она держалась в тени и больше слушала, чем говорила.

Это ее обычная манера — наблюдать со стороны и не лезть вперед. Говорят, дети выбирают одного из родителей в качестве образца для подражания. Став молодой девушкой, Марин решила, что это будет не Рани. Она сделала выбор неосознанно, не слишком задумываясь. Если бы ее спросили сейчас, она бы затруднилась назвать точный момент, когда это произошло. Но на самом деле все было очень просто. Выбирая между силой и слабостью, Марин выбрала силу, и не важно, из какого источника она исходила.

— Он будет чувствовать голод, удушье? — спрашивает Рани.

— Мы сделаем все, что в нашей власти, чтобы он не почувствовал ничего. Я обещаю вам это, — Дэвид берет ее руку и сжимает. Марин замечает, что мать пожимает ему руку в ответ.

Рани кивает и поворачивается к Бренту, неподвижно лежащему на кровати. Доставив в больницу на «скорой», его переодели в ночную рубашку, которую он бы точно возненавидел. Всегда педантичный в отношении своей одежды — все рубашки отглажены, все складки на брюках отутюжены, он требовал аккуратности и от своих дочерей.

— Он не любит страдать, — Рани скрещивает руки на груди.

— Да, — соглашается Марин.

Марин вдруг становится трудно дышать. На нее наплывают воспоминания детства, и пальцы начинают дрожать. Голоса стоящих рядом отдаляются, и она встряхивает головой, пытаясь избавиться от паутины, внезапно окутавшей ее. Марин закрывает глаза и медленно считает до десяти в надежде, что это поможет ей вернуться к реальности. Когда она вновь открывает глаза, то понимает, что никто не заметил ее душевного разлада. Остальные продолжают переговариваться между собой, и все их внимание поглощено Брентом. Склонив голову, Марин смотрит на свои туфли. Земля колеблется у нее под ногами — так обычно начинается паническая атака. Хотя в последний раз она испытала ее много лет назад, признаки те же самые. Сердце колотится, тело каменеет. Но она отказывается уступать панике. Она не поддастся ее власти.

Марин вынимает свой телефон. Ей пришло пятнадцать новых сообщений. Работа требует внимания и дает предлог для передышки от свидания с умирающим отцом. Марин благодарна ей за это.

— Мамми, — говорит она. Дыхание начинает выравниваться, но сердце еще продолжает биться, как после марафонского забега. С тех пор как она вошла в больничную палату, прошел почти час. За это время ей поступило три звонка с пропущенного ею совещания. По дороге в школу, в автомобиле, им еще предстоит обсудить дополнительное задание по математике для Джии. Математические задачи гарантируют девочке место в списках награжденных будущего года. — Нам пора уходить, уже поздно.

Марин жестом велит Джии и Раджу следовать за ней.

— Мы же только что пришли, — Рани хватает Джию за руку, — давайте останемся еще ненадолго.

— Марин, еще рано, — Радж не трогается с места. Он успокаивает Рани улыбкой: — Мы побудем здесь еще, мамми.

— Нет, мы не можем остаться, — Марин едва сдерживает рвущийся крик. Все смотрят на нее, но выражение их лиц трудно определить. Гнев Марин на демонстративное неповиновение мужа и дочери смешивается с воспоминаниями о прошлом и проникает в самые глубины ее существа. — Радж, я завидую тому, что у тебя есть свободное время, но я не располагаю такой роскошью. У меня полно дел, а Джию ждет ее математика.

— Сегодня суббота, — примирительно говорит Джия. Она смотрит на Раджа, ожидая поддержки. — Мази Соня только что приехала, — говорит она. — Мне хочется еще послушать ее истории.

— Ты уже наслушалась историй вчера, — Марин старается утихомирить себя, но у нее не получается.

Дэвид неловко переминается на месте, смущенный, что попал в центр семейной драмы, разыгранной Марин. Внутренний голос подсказывает ей, что надо замолчать, ведь несколько лишних минут не нанесут вреда. Но другой ее голос — и он звучит намного громче — требует, чтобы ее авторитет не оспаривался. Ее власть не должна быть скомпрометирована. Они думают, что она слаба, но это не так. И никогда не будет.

— Радж, вставай сейчас же. Джия, мы уходим.

Марин выходит из палаты, не оборачиваясь, чтобы посмотреть, что натворила. Она быстро идет по коридору к лифту, ее каблуки цокают по больничным полам. Трижды нажав на кнопку, она с нетерпением наблюдает, как медленно зажигаются цифры при спуске лифта. Наконец стальные двери открываются, кабина свободна. Войдя в лифт, Марин ждет, когда двери закроются. Только тогда она прислоняется головой к стене с висящим на ней зеркалом и делает глубокий вздох. Из зеркала на нее смотрит молодая женщина с бледным, перекошенным от ярости лицом.