Седжал Бадани: След сломанного крыла

— Со мной все в порядке, — шепчет Марин. Она проводит ладонью по лицу, чтобы вытереть слезы. Но слез нет: она ведь еще в детстве разучилась плакать. Выпрямившись, она откидывает волосы назад. Собирая непослушные пряди, Марин приводит эмоции в порядок. Через несколько минут она снова будет чувствовать себя в безопасности. Она разглаживает складки юбки, одобрительно кивает своему отражению в зеркальных дверях и начинает просматривать сообщения в телефоне. Ее работа обычно начинается в пять утра и заканчивается после полуночи. Забеременев Джией, она беспокоилась, как это отразится на карьере, но оказалось, повода для беспокойства не было. Она работала вплоть до начала родов. Шофер отвез ее в больницу прямо после заседания правления, а через пять дней она снова была на работе.

Она подает карточку маленькому человечку за стойкой и нетерпеливо ждет, когда он найдет ключи от ее машины.

— Вон те, они вот там, — говорит Марин, указывая на свои ключи среди дюжины других. Он сверяет карточку с ярлыком на ключах. С трудом удерживаясь от желания грубо поторопить его, она набирает номер своего помощника. И тут к ней подходят Радж и Джия.

— Ты не собиралась подождать нас? — спрашивает муж.

— Я же сказала тебе, что должна работать.

От взгляда на Джию настроение Марин улучшается. Она гладит дочь по голове:

— У тебя в понедельник контрольная работа. Важно подготовиться к ней как следует, верно?

Марин хочет обнять Джию, но звонит телефон. Посмотрев, кто ее вызывает, она негромко добавляет:

— У нас очень мало времени перед подачей заявления в университет.

— Да, — Джия прижимается к отцу и обнимает его за плечи. — Я должна поступить в хороший университет.

От этого мимолетного проявления привязанности Марин цепенеет. Она завидует духу товарищества, связывающему ее дочь и мужа.

— Не просто в хороший, — говорит она, одновременно набирая для своего помощника указание подготовить досье. Марин по памяти повторяет список лучших учебных заведений, которые они выбрали: — Гарвард или Йель откроют для тебя двери. Браун, Принстон, Чикагский или Пенсильванский университеты тоже подходят, но только если пролетят Гарвард и Йель.

— Беркли тоже блестящий университет, — произносит Радж. Он все еще обнимает дочь, улыбаясь своему единственному ребенку. — Я не знаю, смогу ли отправить свою малышку учиться на другой конец страны.

— Мы не будем сейчас обсуждать этот вопрос, — отрезает Марин, удивленная его словами. Больничный служащий подогнал их машину и ждет у открытой дверцы. — Радж, пожалуйста, сядь за руль. Я должна ответить на звонок.

Они занимают свои места в машине. Радж выезжает на трехполосную Сэнд-Хилл-роуд, дорогу, соединяющую Пало-Альто с их домом в Лос-Альтос. Он увеличивает скорость, и они пролетают мимо небольших особняков, в которых живут самые могущественные капиталисты-инвесторы в мире. После короткого молчания Джия спрашивает:

— Папочка, а что ты думаешь о Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе? Или, может быть, о маленьком либеральном колледже искусств в Южной Калифорнии?

Шея Марин напрягается, как будто в нее впилась оса. При мысли о времени, потраченном на то, чтобы Джия имела все самое лучшее, у нее начинается жжение под веками. Она вспоминает о жертвах, принесенных во имя того, чтобы дочь, в отличие от нее самой, ни в чем не нуждалась. Вместо платьев из секонд-хэнда, которые она носила в детстве, — дизайнерская одежда для Джии. Ей не разрешалось заниматься чем-нибудь интересным после уроков, потому что она должна была заботиться о младших сестрах, и поэтому Джия могла делать все, что только пожелает. Плавание, теннис, танцы и футбол — лишь некоторые из ее увлечений, иногда очень дорогих. Но деньги не имели никакого значения в сравнении с благом дочери.

Когда пришла пора, Радж подыскал для Джии хорошую начальную школу поблизости, но Марин отвергла его выбор в пользу престижной частной школы в Сан-Хосе, в которую допускались только избранные члены их общины. Она была уверена, что за сорок тысяч в год дочь получит самое лучшее образование. Даже возможность сделать выбор убеждала Марин в том, что она — не продукт прошлого, что ей удалось разорвать круг обид и разочарований, что дочь — ее будущее.

— Маленький колледж? — Марин захлопывает крышку телефона и поворачивается на сиденье, чтобы посмотреть дочери в глаза. — Джия, это плохая идея.

— Почему? — Джия отводит взгляд и смотрит в окно. — Это может быть хорошая школа.