Джером Сэлинджер - Дж. Д. Сэлинджер [litres]

Чем больше я думал про перчатки и ссыкливость, тем тоскливее мне становилось, поэтому я решил, пока шел и всяко-разно, притормозить и бухнуть где-нибудь. У Эрни я всего три залил, а последний даже не допил. Вот чего я умею – бухло держать неслабо. Могу кирять всю ночь, а даже видно не будет, если мне зашибись. Однажды в Вутоне мы с одним пацаном, Реймондом Голдфарбом, купили пинту скотча и выхлестали ее в капелле как-то вечером в субботу, пока никто не видел. Он нажрался вдрабадан, а по мне даже незаметно было. Я только спокойный такой стал, невозмутимый. Проблевался перед сном, но по-честному не надо было – это я себя заставил.

Ладно, в общем, перед гостиницей я намылился было в этот бар, мусорка мусоркой, но оттуда вырулили два мужика, никакие, как не знаю что, и давай у меня спрашивать, где тут метро. Один на вид вроде такой сильно кубинец, он мне всю рожу перегаром завонял, пока я им объяснял, как пройти. В конце концов я в этот бар, нафиг, даже заходить не стал. Просто вернулся в гостиницу.

А там вестибюль вообще пустой. Духан стоит – точно мильон забычкованных сигар. Честно. Спать не в жилу, никак, но паршиво. Тоскливо и всяко-разно. Хоть бы сдохнуть, что ли.

И тут ни с того ни с сего я попадаю в поганейший переплет.

Первым делом, как в лифт захожу, лифтер у меня спрашивает:

– Иннересно времечко провести, дружок? Иль те ссышком поздно?

– Это в каком смысле? – переспрашиваю. Я не просек, на что он намекает и как-то.

– Компашка на ночь иннерсует?

– Меня? – спрашиваю. Очень тупой ответ, но как-то неудобняк, когда к тебе подваливают с таким вопросом.

– Те скока лет, шеф? – спрашивает лифтер.

– А чего? – отвечаю. – Двадцать два.

– Ага. Ну так как нащёт? Иннерсует? Пять зелени за палку. Пятнадцать за ночь. – Он глянул себе на часы. – До полудня. Пятерку зараз, пятнаха до полудня.

– Ладно, – говорю. Это против моих принципов и всяко-разно, но мне было так тоскливо, что я даже не подумал . Вот в чем вся засада. Когда очень тоскливо, даже думать не можешь.

– Лана, чё? Палку или до полудня? Точней давай.

– Палку.

– Лана, какой номер?

Я поглядел на красную хрень с номером на ключе.

– Двенадцать двадцать два, – говорю. Я уже вроде как пожалел, что все это раскочегарилось, да уж теперь не дрыгнешься.

– Лана. Минут через пятнадцать пришлю девчонку. – Он открыл двери, и я вышел.

– Эй, а она симпотная? – спрашиваю. – Мне старая кошелка невпротык.

– Не кошелка. Ты не перживай, шеф.

– А кому платить?

– Ей, – отвечает. – Поехали, шеф. – И он захлопнул дверь прямо у меня перед носом.

Я зашел в номер, поплескал водой на волосы, да только ежик толком не пригладишь все равно, никак. Потом проверил, воняет из пасти куревом и теми скотчами с содовой, что я выхлестал у Эрни, или не воняет. Надо просто руку ко рту поднести и дунуть, чтоб до ноздрей долетело. Воняло вроде не очень, но зубы я все равно почистил. Затем надел другую чистую рубашку. Понятно, что не стоило ни фертиться из-за шлюхи, ничего, только мне все равно заняться было нечем. Меня чуточку поколачивало. У меня вполне себе встал и всяко-разно, только все равно колотило. Правду вам сказать, так я целка. По-честному. Было несколько случаев расстаться с девственностью и всяко-разно, но до дела так пока и не дошло. Всегда чего-то мешает. Например, вот сидишь у девки дома, и предки ее не вовремя возвращаются – или боишься, что вернутся. Или на заднем сиденье у кого-нибудь в машине, а на переднем всегда другая свиданка гудит – в смысле, какой-нибудь девке обязательно подавай знать, что по всей , нафиг, машине творится. В смысле, какая-нибудь девка с переднего сиденья всегда оборачивается посмотреть, чего где. Всегда чего-то, в общем. Но пару раз я чуть было не сломал. Один раз в особенности помню. Хотя чего-то не так пошло – я даже не помню уже чего. Такая фигня – почти всякий раз, когда с девкой еще чуть-чуть – и сделаешь, – с нормальной девкой, не шлюхой или как-то, в смысле, – она канючить начинает, дескать, постой. Со мной засада же в том, что я стою. А другие парни – не стоят. Куда тут деваться. Ты ж никогда не знаешь, по-честному они хотят , чтоб ты коней придержал, или просто боятся, как не знаю что, или просто говорят тебе «постой», чтоб, если не встанешь, ты же и виноват окажешься, а не они. В общем, я всегда стою. Засада в том, что я начинаю их жалеть. В смысле девки же в основном такие тупые и всяко-разно. С ними чутка пообжимаешься, как у тебя же на глазах у них мозги из башки высвистывает. Взять девку, когда она уже распалилась, – у нее ж вообще мозгов нету. Фиг знает. Говорят: постой – я и стою. Потом всегда жалею – когда уже домой их отвез, – но все равно стою.