Александр Сегень - Тридцать три удовольствия

Подошедшего официанта я тотчас спросил, как зовут танцовщицу. Он лукаво улыбнулся, погрозил мне пальцем, но ответил — Закийя. Это имя почему-то очень ярко вспыхнуло в моей душе, хотя в нем не было ни Ибиса, ни Бастшери. Я понял, что с этой минуты мою возлюбленную зовут Закийя, что она и есть и Ибис, и Бастшери, а что я — очередной труп.

И она вновь выплеснулась на сцену вся в золотых искрах, свет погас, и она очутилась в луче прожектора, на сей раз на ней не было шальвар и вуали, золотой пояс прикрывал наготу чресел, золотой обруч с подвесками стягивал голову, а с повязки, прикрывающей грудь, тоже лились струями многочисленные золотые подвески. Второй ее танец был медленный и движения мягкого округлого живота были в нем главное. Всегда с иронией относившийся к словосочетанию «танец живота», я был смущен и взволнован увиденным мною изощренно эротическим зрелищем. Сбрось она с себя все прикрытия, и сила воздействия вмиг бы отхлынула, но эти обручи, браслеты, повязки, подвески, эти ожерелья, перстни и кольца только усиливали эротическую мощь, исходившие из этого танцующего тела.

Не переставая двигать мягкими и одновременно упругими мышцами живота, словно играющими волнами, Закийя наклонила голову, черные волосы рассыпались по груди до самого пупка, затем, изогнувшись, отбросила тяжелые пряди и стала запрокидываться до тех пор, пока, коснувшись пола, пряди не начали извиваться, ползти, как змеи. Удары бубна участились, и изогнутая фигурка танцовщицы пошла вокруг своей оси, все быстрее и быстрее, а змеи ее черных волос, шевелясь, ползли по полу, описывая круг.

Вдруг — резкая смена ритма, и вот уже Закийя, выпрямившись в полный рост, полетела золотым пламенем между столиками, мимо рук, пытавшихся ее ухватить, мимо меня, обрушив на меня волну движений и запахов. Рядом со мной прокатилось упругомягкое колесо ее живота, в меня на миг вонзились, глубоко ужалив, два отсверка ее дивных глаз, но вот уже нет ее рядом, вспыхнул свет и видение исчезло. Не помня себя, я рванулся со своего кресла и чуть было не побежал за Закийей, но опомнился и приземлился обратно.

— Куда! Куда! — засмеялся надо мною Николка.

— Догоняй! Хватай! — хохоча, крикнул Бабенко.

Я взглянул на них и почувствовал, что лицо у меня горит, что я пьян, еле сижу. На мгновение сделалось стыдно, и, овладев собой, я тоже рассмеялся:

— Пусть только попробует еще раз тут появиться. Непременно поймаю!

Взгляд Ардалиона Ивановича был строг — рано! Кроме того, он однозначно постучал указательным пальцем правой руки по браслету своих часов на левом запястье, давая знать, что прибор фиксирует присутствие искомого объекта. Я осознал, что с того момента, как Закийя появилась во второй раз, и до мгновения, когда она исчезла, весь мир, кроме нее, перестал для меня существовать, что я не слышал попутных реплик моих друзей, коими они обменивались во время ее танца, и лишь теперь, как эхо, эти замечания выплыли в моем сознании.

— Можешь нарисовать ее прямо сейчас? — спросил меня Николка. — Отличный повод для знакомства — подарить ей дружескую карикатуру.

— Не могу, — ответил я. — Она у меня уже двоится в глазах. И вообще я не понял, что это было — женщина или лыжный слалом.

— Да ладно тебе, слалом! — засмеялся Николка.

— Хороша египтяночка, — промямлил врач Мухин, запивая свое впечатление вином.

— Надо прогуляться, — сказал Тетка.

Мы вышли из-за стола, обошли стороной танцоров, снова исполнявших какой-то мужественный танец, только теперь у них вместо сабель были горящие факелы, и отправились на нижнюю палубу. Бабенко с нами не пошел — он отлучался несколькими минутами раньше, до второго танца Закийи, еще когда свистели сабли. Войдя в туалет, Ардалион Иванович сказал:

— Всем быть начеку. Готовность номер один. Это она. Интуиция меня и на сей раз не обманула.

— Будем брать? — спросил Игорь.

— Ее надо выследить, — не замечая иронии Мухина, строго приказал главнокомандующий.

Посмотрев на себя в зеркало, каждый из нас обнаружил, что все мы выше крыши пьяны, но при этом отменно собраны и готовы еще не один час выполнять самые сложные задания шефа.

Мы уже двигались к лестнице на верхнюю палубу, как вдруг слева распахнулась дверь и из нее выскочила она — танцовщица Закийя. Мы оторопело расступились, она прошмыгнула между нами и побежала вверх по лестнице. При этом она успела заглянуть в лицо мне, загадочно улыбнуться и сверкнуть своими невероятными очами. Ардалион Иванович тотчас схватился за свой браслет, поднес его к свету и предъявил нам. На черном квадратике таяло зеленое пятно, обрамленное фиолетовой радугой.