Александр Сегень - Тридцать три удовольствия

После того, как вы сбежали с теплохода в Астрахани, там были открыты водочные кингстоны, потоки алкоголя хлынули на корабль и потопили его. Игорь, огорченный исчезновением Ларисы, пустился во все тяжкие, но не развратничал, только пил. В Волгограде я схватил его под мышку и увез на поезде в Москву.

Потом была осень, до середины октября держалась ясная и теплая погода, я жил в доме творчества Союза художников на озере Сенеж, много работал. Мне кажется, я уже близок к тому, чтобы начать грандиозную серию рисунков в духе «Капричос» Гойи, точнее даже не в духе, а в жанре. Дух же будет — дух эпохи крушения Советской Империи. Называться это будет или «Капризы», или «Гримасы» — как-нибудь в таком роде. Идея сильно увлекает меня. Это вам не карикатурки в «Молодежку».

Я дивно провел эту осень. Живя на Сенеже, я за полтора месяца встретил три времени года — лето (правда, бабье), осень и зиму — в конце октября выпал снег. Я часами бродил по окрестностям, и фантастические, гротескные картины вставали перед моими глазами одна за другой. Ничто не отвлекало меня, я много читал и рисовал, хотя пьют и веселятся в доме на Сенеже не хуже, чем на «Николае Таралинском». Вся страна пьет и задорно веселится, как члены клуба самоубийц в новелле Стивенсона.

Кстати, о самоубийцах. На третий день после заключения Беловежского соглашения покончил с собой генерал Грохотов. Правда, одна деталь наводит на мысль, что это не было самоубийство. Обычно генералы не вешаются, а стреляют в сердце из личного пистолета. Он повесился у себя на даче между двух сосен, имеющих одну ветвь, единую для обеих — необычайное явление природы. Когда мы встречали 1991 год на даче покойного генерала, мы видели эти сосны с единой «перекладиной». Не прошло и года, как моя шальная мысль воплотилась.

Я иногда очень четко осознаю, что будущее уже есть. На много веков вперед. Провиденье есть не что иное, как вспышка воспоминания о будущем. Этот случай с соснами, приглашающими к самоубийству, яркое свидетельство того, о чем я говорю. Представь себе, дорогой мой Ардалиоша, но однажды, гуляя вдоль берега озера, я вдруг отчетливо представил себе все, что произойдет в ближайшие полгода. Я еще не получил тогда твоего первого письма, а уже знал, что вы прокатитесь через Баварию, Австрию, Италию, Францию и Англию, а когда я читал твое первое письмо, мне казалось, что я уже читал его когда-то давным-давно, в детстве.

Какая-то смутная уверенность гнездится во мне, что генерал Шумейко тоже покончил с собой после Беловежского сговора. У себя на даче под Киевом. Может быть, в один и тот же день, что и генерал Грохотов.

Вчера приехал из Мексики Николка. Ожидаемого успеха экспедиция не принесла, но заработать ему удалось достаточно, чтобы выплатить все свои долги и оставить немного денег на встречу Нового года. У меня был четкий план вранья: Лариса работает гримером в кинокомпании «Русское мувиз продакшн» и поехала со съемочной группой нового фильма в Париж, где будет сниматься кино о русских эмигрантах. Но когда я увидел Николку, я понял, что не смогу долго врать ему. Я рассказал все от начала до конца. Он мужественно воспринял мой рассказ, мы просидели с ним целую ночь напролет, выпили чертову прорву «Столичной» и рассказывали друг другу все, что происходило в пределах Мексики и Евразии с тех пор, как он уехал в свою несчастную экспедицию.

Не плачьте о Николке! Полгода спартанской жизни на полуострове Юкатан пошли ему на пользу. Он здорово окреп физически, у него борода и усы, как у Дон Кихота, он красив, как бог, а голубизна его глаз приобрела стальной оттенок. И если сокровища майя не дались ему в руки, то еще много иных сокровищ стяжает сей доблестный муж.

Несколько хуже дела у Игоря. Он пьет. Маша держится сурово и не хочет примирения. На середину января у них назначен суд. Из клиники его уволили. Хорошо еще, что он не успел зарезать на операционном столе какую-нибудь из своих пациенток и не загремел в тюрьму. Страшно сказать — сейчас он устроился дворником, и ЖЭК выделил ему какую-то каморку в густонаселенной коммуналке. В квартире у родителей он жить не в состоянии, а Маша его к себе, как можно уже было догадаться из сообщения о разводе, не пускает.

Но разве должно это огорчать вас, дорогие мои? Прошу тебя, Ардалион, ни в коем случае не показывай это письмо Ларисе. Тебе же я не хочу никак врать, как не мог врать Николке, когда он приехал. От души желаю вам радостно встретить 1992 год!

Федор Мамонин».