Александр Сегень - Тридцать три удовольствия

Я отметил, как при этих словах отвисла челюсть у Сергея Вовси.

— Мы ничего не имеем против никого из вас, — продолжал я. — Тем более, что двое из нас по происхождению русские, попавшие в плен в Афганистане, отправленные в Иран и там принявшие мусульманство, единственно правильную религию в мире. Тем не менее, если в течение суток англичане не выдадут Ирану Салмана Рушди, мы начнем убивать по два заложника в день. Четвертый член нашей группы в данный момент связывается по радио со всеми необходимыми инстанциями. Пятый наш соратник находится тайно среди вас. Прошу вас это учесть. В случае, если власти попробуют штурмовать теплоход «Николай Таралинский», мы вынуждены будем взорвать теплоход. На его борту запрятана мина, взрыватель которой управляется на расстоянии. Заряд мины такой мощный, что корабль разлетится на мелкие кусочки, а если мы будем проплывать в это время мимо какого-то города, то во всех прибрежных домах вылетят стекла.

На лицах я больше не видел улыбок. Наконец-то потух и последний ироничный взгляд. Лишь одни глаза смотрели не с ужасом, а с любопытством. Пора было притушить и их.

— Теперь еще один нюанс, чтобы вы были в курсе дела. Когда мы садились на теплоход, у нас была договоренность с вашим режиссером о том, что мы устроим понарошку захват теплохода, чтобы раздразнить вас и чтобы вы лучше сыграли стержневые эпизоды фильма. Но господин Корнюшонок даже не догадывался, какую свинью мы ему подкладываем, не подозревал, что под ширмой игры затевается настоящая террористическая акция. Господин Корнюшонок, мы благодарим вас за содействие, но с этого момента, увы, вам придется смириться с участью рядового заложника.

— Это что, шутка? — спросил Корнюшонок, явно не очень уверенный, что сказанное мной — шутка.

Я весело посмотрел на Ардалиона Ивановича и Ларису и промолвил им со смехом:

— Ездан захедан азиз Корнюшонок джехрум-джехруми.

Они в ответ тоже весело рассмеялись, а Тетка, качая головой, повторил:

— Джехруми, джехруми!

Черт возьми, артисты мы были куда лучше, чем в составе у Корнюшонка! Последние отблески надежды угасли в лице режиссера, рывшего другим яму и попавшего в нее. Тут как раз ко времени подоспел капитан Белорусов. Он тоже оказался недурным актером — вид у него был натурально озабоченный и взволнованный.

— Все ваши условия переданы по радио. Связь держим. Надеюсь, что никаких эксцессов между нами не произойдет.

— Я тоже надеюсь на это, капитан, — сказал я. — Я вижу, вы человек благоразумный и уравновешенный.

— Николай Степаныч, это что, правда? — возопил Корнюшонок.

— Что я могу поделать, дорогуша! — сокрушенно развел руками артистичный капитан. — У меня у самого мозги набекрень от всей этой свистопляски. В кино такого не увидишь.

— Павел! Как же так? — крикнула мне Аида. — Ведь ты же говорил мне…

— Замолчи! — зло одернул я ее. — И забудь обо всем. Единственное, чему я подчиняюсь, это великому и всеправедному учению священного корана.

— Неужели ты забыл, что у тебя есть Родина? — с упреком в голосе спросила меня Аида.

— Моя родина — весь исламский мир, — ответил я гордо.

— Я прошу с этой минуты обращаться к нам только с самыми необходимыми вопросами и просьбами, — вмешался Ардалион Иванович. — В случае нарушения наших указов все будут лишены питания. В туалет будете выходить по одному в сопровождении кого-либо из нас. А пока старайтесь расслабиться.

Через час заложникам подали ужин. Они вели себя нормально, переговаривались между собой вполголоса, постепенно смирялись со своей участью. Следующим пунктом программы было наше остервенение. В девять часов вечера Игорь явился в столовую со злобным лицом и произнес, скрежеща зубами, плохую весть:

— Салман Рушди шайтан урмия Ингленд хамадан рандан.

Как и было уговорено, мы после этого известия оскалили зубы, стали потрясать автоматами, выкрикивать названия населенных пунктов Ирана и зло сверкать глазами на заложников.

— Эй, братцы, нельзя ли узнать, что случилось? — испуганно поинтересовался актер Калячинцев.

— Гнилой гроб тебе будет братцем, г-гяур! — так злобно ответил Ардалион Иванович, что бедный актер позеленел.

— Резайе абадан, резайе, — обратился я к Ардалиону, делая успокаивающие движения.

Птичка же вдруг прицелилась в Калячинцева из автомата и сказала:

— Ты, подлый шакал, ущипнул меня один раз в коридоре. Тебя первого расстреляем завтра утром.

— Резайе, Закийя! — сказал я ей и обратился к заложникам: — Плохие новости для вас, гяуры. В Англии не могут отыскать эту мразь, Салмана Рушди. Он куда-то исчез. Вполне возможно, что в наши ряды проник шпион и предупредил шакала о нашей акции. Возможно, это просто совпадение. Молите Бога, чтобы английской полиции была не совсем безразлична ваша судьба и чтобы она постаралась отыскать писаку.