Уильям Фолкнер - Когда я умирала

-- Они хотели, чтобы мне полегче было, -- сказал он.

-- Хотели, дьяволы, -- сказал я. -- Какого дьявола Армстид-то разрешил уложить тебя опять на повозку?

-- Да уж оно ощутительно сделалось. Некогда нам было ждать.

Я только посмотрел на него.

-- А нога нисколько не беспокоила, -- сказал он.

-- Разлегся тут и будешь мне рассказывать, что шесть дней ехал на повозке без рессор, со сломанной ногой и она тебя не беспокоила.

-- Сильно не беспокоила.

-- Хочешь сказать, Анса она мало беспокоила? Так же мало, как завалить этого беднягу посреди улицы и заковать в наручники, словно убийцу. Рассказывай. Расскажи еще, что тебя не будет беспокоить, когда тебе вместе с цементом снимут с ноги шестьдесят квадратных дюймов кожи. И не беспокоит, что до конца дней будешь хромать на одной короткой ноге, -- если еще встанешь на ноги. Цемент, -- я сказал. -- Черт возьми, ну что бы стоило Ансу отвезти тебя на ближайшую лесопилку и сунуть твою ногу под пилу? Вот бы и вылечил. А потом бы ты сунул его шеей под пилу и вылечил всю семью... Кстати, сам-то он где? Что новенького затеял?

-- Лопаты одолжил, теперь понес обратно.

-- Вот правильно, -- я сказал. -- Конечно, ему надо одолжить лопату, чтобы похоронить жену, -- а лучше бы прямо могилу одолжить. Жаль, и его заодно не положили... Больно?

-- Можно сказать, нет, -- ответил он. А у самого пот по лицу течет, крупный, как горох, и лицо -- цвета промокательной бумаги.

-- Ну конечно, нет. К следующему лету прекрасно будешь ковылять на этой ноге. И она не будет тебя беспокоить -- нисколько, можно сказать... Считай, тебе повезло, что второй раз сломал ту же ногу.

-- Вот и папа говорит то же самое.

МАКГАУЭН

Стою я за шкафом с лекарствами, наливаю шоколад, как вдруг приходит Джоди и говорит:

-- Слушай, Комар, там у нас женщина хочет к доктору, я спросил, какого доктора ей надо, а она говорит: "Мне нужно к доктору, который здесь работает", -- я говорю: "Никакого доктора тут нет", -- а она все равно стоит и заглядывает.

-- Что за женщина? -- спрашиваю. -- Скажи, чтобы поднялась в кабинет к Алфорду.

-- Деревенская, -- говорит.

-- В суд ее отправь. Скажи, все доктора уехали в Мемфис на съезд парикмахеров.

-- Ладно, -- он говорит и собирается уходить. -- А для деревенской -довольно симпатичная.

-- Постой, -- говорю. Он стоит, а я пошел и глянул в щелку. Но разглядел немного -- только что нога у ней хорошая против света. -- Говоришь, молодая?

-- Для деревенской -- прямо цветочек.

-- Подержи-ка, -- я говорю и даю ему шоколад.

Снял фартук, вышел туда. Очень симпатичная. И черноглазая -- из таких, что может и ножом пырнуть, если обманешь. Очень симпатичная. Больше никого в зале не было; обеденное время.

-- Чем могу служить? -- я спрашиваю.

-- Вы доктор?

-- А кто же, -- говорю. Она перестала глядеть на меня и озирается. Спрашивает:

-- Можно, мы туда зайдем?

Было четверть первого, но я пошел и сказал Джоди, чтобы посматривал и свистнул мне, если старик появится, -- он раньше часа никогда не приходит.

-- Брось ты это, -- Джоди говорит. -- Вышибет он тебя под зад коленкой.

-- Он до часа не приходит. Увидишь, когда зайдет на почту. Только смотри не проморгай, свистни мне.

-- Что ты затеял? -- спрашивает.

-- Ты давай смотри. Потом расскажу.

-- А меня потом не пустишь?

-- Тебе тут что? -- говорю. -- Питомник, черт возьми? Следи за стариком. Я удаляюсь на совещание.

И ушел в заднюю комнату. Остановился у зеркала, пригладил волосы, потом захожу за шкаф с прописями, она там ждет. Смотрит на лекарства, потом смотрит на меня.

-- Так, -- говорю, -- мадам. Какие у нас затруднения?

-- Женские, -- говорит, -- затруднения. -- И смотрит на меня. -- У меня есть деньги.

-- Ага, -- говорю. -- У вас есть женские затруднения или вы хотите женских затруднений? Если так, вы правильно выбрали доктора. -- Ну, деревенские. Сами не знают, чего им надо, а когда знают, сказать не могут.

Часы показывали двадцать минут первого.

-- Нет, -- говорит.

-- Что "нет"?

-- Этого у меня нет, -- говорит. -- Вот в чем дело.

Смотрит на меня. -- Деньги у меня есть.

Тогда я понял, про что она толкует.

-- Ага, -- говорю. -- У вас что-то есть в животе, и вы этому не рады. -

-- Деньги у меня есть, -- говорит. -- Он сказал, в аптеке продают от этого.

-- Кто так сказал?

-- Он. -- И смотрит на меня.

-- Не хотите выдавать имя, -- говорю. -- Который желудь вам в живот посадил? Он и сказал? -- Молчит. -- Вы ведь не замужем?

Кольца на ней не было. Но они там, может, и не слышали про кольца.

-- Деньги у меня есть, -- говорит. И показала мне -- в платок увязаны, десять зеленых.