Роже Гар - Семья Тибо (Том 2)

Сибилла отрывает от клавиш руки. Рояль вибрирует, - если положить на его крышку ладонь, услышишь трепет живого сердца. Она думает, что одна. Поворачивает голову. Медлительность, еще неведомое ему изящество. Вдруг...

Литература, литература! Весь этот отрывок, написанный короткими резкими мазками, раздражает.

Неужели Жак действительно был влюблен в Женни?

Воображение Антуана опережает ход рассказа. Он возвращается к новелле.

Наконец имя Умберто опять приковывает его взгляд. Короткая сцена в палаццо Сереньо как-то вечером, когда советник вместе со старшим сыном неожиданно нагрянули к обеду.

Огромная столовая. Три сводчатых окна, розовое небо, где дымится Везувий. Стены искусственного мрамора, зеленые пилястры поддерживают потолок, которому художник придал глубину свода.

Молитва перед трапезой. Толстые губы советника шевелятся. Размах крестного знамения ширится, заполняет всю столовую. Умберто крестится из приличия. А Джузеппе, словно застыв, вообще не крестится. Усаживаются за стол. Девственная белизна огромной скатерти. Три прибора далеко друг от друга. Филиппо в войлочных туфлях, с серебряными блюдами.

И дальше:

В присутствии отца даже имени Пауэллов не произносили никогда. Он наотрез отказался познакомиться с Уильямом. Чужак. Художник. Несчастная Италия, перекресток, добыча праздношатающихся. В прошлом году отрубил: "Запрещаю тебе видеться с этими еретиками".

Подозревает ли он, что его запрет нарушается?

Антуан нетерпеливо переворачивает несколько страниц. А вот и снова о старшем брате:

Умберто сообщает безобидные новости. Снова смыкается круг молчания. Прекрасный лоб Умберто. Взгляд задумчивый и гордый. Разумеется, где-нибудь в другом месте он и пылок и молод. Учение он кончил. Будущий лауреат. Джузеппе любит своего брата. Не как брата. Как дядю, который мог бы стать ему другом. Живи они вдвоем бок о бок, возможно, Джузеппе нарушил бы обет молчания. Их встречи с глазу на глаз редки и заранее отрепетированы. С Умберто трудно пускаться в интимности.

"Что правда, то правда, - думает Антуан, вспоминая лето 1910 года. Это из-за Рашели, это моя вина".

Замечтавшись, он кладет книгу, устало откидывает голову на спинку диванчика. Он разочарован: эта литературная болтовня ни к чему, в сущности, не ведет, ни на йоту не раскрывает тайну бегства.

Оркестр наигрывает рефрен из венской оперетты, его тихонько мурлычут все губы, и то там, то здесь кто-то невидимый подсвистывает мотиву. Мирная парочка по-прежнему сидит неподвижно; девица уже допила свое молоко, она курит, ей скучно, время от времени она кладет обнаженную руку на плечо кавалера, развернувшего номер "Друа-де-л'Ом", теребит ему мочку уха рассеянно, но ласковым жестом и зевает, как кошечка.

"Женщин мало, - отмечает про себя Антуан, - зато все свеженькие... Но явно оттеснены на задний план... Просто участницы любовных утех".

Между двумя столиками, занятыми студентами, вспыхивает спор; имена Пеги{56}, Жореса взрываются, как петарды.

Молодой еврей с выбритым до синевы подбородкам усаживается между читателем "Друа-де-л'Ом" и кошечкой, которой теперь уже не скучно.

Сделав над собой усилие, Антуан снова берется за чтение. Он забыл, где остановился. Листая журнал, он случайно обнаруживает заключительные строки "Сестренки":

...Здесь жизнь, любовь невозможны. Прощайте.

...Магнит неведомого, магнит нового, неизведанного завтра, хмель. Забыть, начать все сызнова.

Первым поездом в Рим. Из Рима первым поездом в Геную. Из Генуи первым пароходом.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Этого вполне достаточно, чтобы разом пробудить интерес Антуана. Терпение, терпение, тайна Жака здесь, она скрыта между этими строками! Надо добраться до конца, читать спокойно страницу за страницей.

Он возвращается к началу, подпирает лоб руками, сосредоточивается.

Вот приезд Анетты, "сестренки", она вернулась из Швейцарии, где окончила в монастыре учение:

Разве что чуть изменилась Анетта. Раньше прислуга ею гордилась. E una vera Napoletana. Настоящая неаполитаночка. Пухленькие плечики. Кожа смуглая. Рот мясистый, глаза готовы загореться смехом по любому поводу, без всякого повода.

Зачем ему понадобилось мешать Жиз во все эти истории? И почему она здесь фигурирует как родная сестра Джузеппе?.. Да и вообще с первой же сцены между братом и сестрой Антуан испытывает чувство какой-то неловкости.

Джузеппе едет встречать Анетту; в палаццо Сереньо они возвращаются в экипаже: