Роже Гар - Семья Тибо (Том 2)

Они решили предупредить об этом г-жу де Фонтанен. Однако из сострадания к ней утверждали, - что, впрочем, было не так уж далеко от истины, - что операция дала больному некоторые шансы на сохранение жизни; если положение улучшится, явится возможность вновь предпринять поиски пули и извлечь ее. (Они не признались лишь в том, насколько сомнительным казался им успех.)

Было два часа ночи, когда Эке с женой решились покинуть клинику. Г-жа де Фонтанен настояла на том, чтобы Николь вернулась домой вместе с мужем.

Жерома перенесли в палату на третьем этаже; при нем была сиделка.

Чтобы не покидать обеих женщин в одиночестве, Антуан предложил остаться с ними на ночь в больнице. Все трое расположились в маленькой приемной, смежной с палатой, где лежал Жером. Двери и окна были распахнуты настежь. Вокруг царила тревожная ночная тишина, обычная для больниц: за каждой стеной угадывалось присутствие измученного тела, которое мечется, вздыхает, отсчитывая час за часом и не получая облегчения.

Женни уселась в стороне, на диване, помещавшемся в глубине комнаты. Скрестив на коленях руки, выпрямившись и опираясь затылком на спинку дивана, она закрыла глаза и казалась спящей.

Госпожа де Фонтанен пододвинула свое кресло поближе к Антуану. Она не виделась с ним больше года. Тем не менее первой ее мыслью при известии о самоубийстве Жерома было обратиться к доктору Тибо. И он откликнулся. По первому зову он пришел сюда, верный себе, энергичный и преданный.

- Я еще не видела вас со времени печального события в вашей семье, заговорила внезапно г-жа де Фонтанен. - Вам пришлось пережить тяжелые минуты, я знаю... Я много думала о вас. Молилась за вашего отца... - Она умолкла: ей вспомнилась ее единственная встреча с г-ном Тибо во время побега обоих мальчиков. Каким он выказал себя тогда жестоким, несправедливым!.. Она прошептала: - Мир праху его!..

Антуан ничего не ответил. Наступило молчание.

Люстра, вокруг которой носились мухи, заливала безжалостно ярким светом фальшивую роскошь окружающей обстановки: золоченые завитушки стульев, зеленое растение, чахлое и разукрашенное лентами, водруженное посередине стола в голубой фаянсовой вазе, скрывавшей глиняный горшок. Изредка приглушенный звонок слабо дребезжал в конце коридора. Тогда по кафельному полу раздавались шаркающие шаги сиделки и где-то тихо отворялась и затворялась дверь; иногда издали слышался чей-то стон, звяканье фарфоровой посуды, а затем вновь наступала тишина.

Госпожа де Фонтанен, наклонившись к Антуану, прикрывала своей маленькой пухлой рукой усталые глаза, которые раздражал яркий свет.

Она принялась шепотом рассказывать Антуану о Жероме, пытаясь разъяснить, довольно бессвязно, то, что ей было известно о запутанных делах мужа. Ей не пришлось делать над собой никаких усилий, чтобы предаваться такому размышлению вслух: она всегда относилась к Антуану с полным доверием.

Антуан, также наклонившись к ней, внимательно слушал. Время от времени он поднимал голову. Тогда они обменивались понимающим, серьезным взглядом. "Как она хорошо держится", - говорил он себе. Он отдавал должное тому спокойствию, тому достоинству, с каким она переносила свое горе, а также ее природному обаянию, которое она сохраняла наряду с мужественными чертами характера. "Наш отец был только буржуа, - размышлял Антуан, - а она настоящая патрицианка".

Он не пропустил ни одного слова из ее рассказа. И постепенно он восстановил в уме все этапы бурного жизненного пути Фонтанена, приведшего его к смерти.

Жером уже около полутора лет состоял на службе в какой-то английской компании, главное управление которой находилось в Лондоне и которая занималась эксплуатацией лесов в Венгрии. Фирма была солидная, и г-жа де Фонтанен в течение нескольких месяцев могла думать, что муж ее наконец прочно устроился. По правде говоря, она так и не могла вполне уяснить себе, каковы были обязанности Жерома. Большую часть своего времени он проводил в спальных вагонах между Веной и Лондоном, с короткими остановками в Париже. В таких случаях он заходил провести вечер на улице Обсерватории, таща за собой портфель, набитый какими-то бумагами, преисполненный важности, но вместе с тем обходительный, веселый, кокетливый, и осыпал домашних знаками внимания, оставляя всех совершенно очарованными. (Но бедная женщина не сказала, что по некоторым признакам она убедилась в том, что муж ее содержал двух дорого стоивших ему любовниц - одну в Австрии, другую в Англии.) Во всяком случае, создавалось впечатление, что он хорошо зарабатывает. Он даже намекал на то, что его положение должно еще улучшиться и что в скором времени он будет иметь возможность оказывать жене и дочери щедрую материальную поддержку. Ведь в последние годы г-жа де Фонтанен и Женни жили полностью на средства Даниэля. (Признаваясь в этом, г-жа де Фонтанен явно испытывала стыд за беспечность мужа и вместе с тем гордость за самоотверженность сына.)