Сахиб Джамал - Черные розы

— Тебя не обижают на кухне? — спросил мирза Давуд.

— Нет, саиб. Я работаю, как велит совесть, и меня кормят досыта.

— Иди спокойно к своей работе. Амаль мы не дадим в обиду.

— Да, я знаю… Но… — юноша запнулся.

— Все твои тревоги пока напрасны, сынок, вмешался Фахрулла. — Мы еще точно не знаем, можно ли ей делать операцию. Возможно, ей придется вернуться в Лагман слепой.

— Обратно? В Лагман? Но ведь Давуд-саиб обещал… — заволновался еще больше Надир.

— Терпение, мальчик мой! Такие дела быстро не делаются… — Глаза мирзы Давуда вдруг повлажнели.

— Не огорчайся, Надир, смотри-ка, к нам голуби прилетели… — сказал Фахрулла, указывая на окно, на которое сели два сизых голубя. — Это хорошая примета… Будет и у нас равшанаи [35] Равшанаи — просветление. , отступит тьма и в твоей судьбе…

— Простите меня. — Прижав руку к сердцу, Надир вышел.

Мирза Давуд, задумчиво подняв брови, смотрел на Шнейдера.

— Ну что же, придется перевести больную в терапевтическое отделение, — и, повернувшись к доктору Фахрулле, добавил: — Прошу вас, профессор, подкрепите ее здоровье. А там обдумаем, как поступить дальше. Вас же, профессор Шнейдер, попрошу свой отказ пока не разглашать.

В знак согласия Шнейдер поклонился и вышел. Он спустился в вестибюль и взглянул на свои золотые часы.

«Время обеда, — подумал он. — Хорошо бы позвонить миссис Мелби и пообедать вместе».

Мелби ответила ему, и они быстро договорились.

Размахивая желтым массивным портфелем, Шнейдер не спеша покинул клинику и направился в отель «Кабул».

Миссис Мелби появилась, когда Шнейдер и доктор Казыми уже осушили по нескольку рюмок коньяка.

— О’кэй! Я вижу, вы не скучаете! — весело сказала миссис Мелби.

— А вы, как всегда, опаздываете! — игриво заметил Шнейдер и предложил ей стул.

Миссис Мелби посмотрела на доктора Казыми.

— Я вас, кажется, видела в клинике профессора мирзы Давуда, не так ли? — спросила она, садясь.

— Вы не ошиблись, миссис! — ответил тот, продолжая стоять.

— О, вы так хорошо говорите по-английски!

— Еще бы! Он десять лет пил виски в Нью-Йорке, — раскатисто засмеялся Шнейдер. — Садитесь, друг мой…

— Нет, профессор, не могу. У меня с четырех часов дежурство. — И, пожимая ему руку, добавил: — Вы поступили совершенно правильно. Отказ ваш вполне логичен…

— Ну-с, моя дорогая, что вы будете пить? Коньяк? Шампанское? — спросил Шнейдер после ухода Казыми.

— Налейте коньяку.

— На обед?

— Баклажаны. Здесь их очень аппетитно готовят.

Шнейдер заказал.

— Это все? — спросил молодой официант.

— Пачку сигарет «Стамбул» и спички… только не русские.

— Слушаю, сэр! — вежливо ответил официант, а про себя подумал: «Странно! Русские спички самые лучшие, горят быстро, ярко и без запаха».

— Что это вам вздумалось перенести наше свидание на обед?

— Хотелось увидеть вас на несколько часов раньше.

Шнейдер наполнил рюмки коньяком, а фужеры — лимонной водой.

Миссис Мелби посмотрела на Шнейдера.

— Вы, друг, милый, безбожно лукавите!

Шнейдер молчал. Он радовался, что все обошлось по-хорошему и без тревог! Жизнь без них выглядит куда как приятнее. Зачем браться за такое скандальное дело? Что принесет ему эта операция? Гонорар в пятьсот афгани? К черту! Он заработает гораздо больше.

— Как себя чувствует ваша Джульетта?

— Какая?

— Амаль!

— О, вы запомнили ее имя! Она продолжает занимать дорогую койку…

— Надеюсь, вы пригласите меня на операцию?

— Я отказался от нее. Мне, как иностранцу, не следует влезать в эту драку.

— Какую драку? Не понимаю… — Мелби поднесла к губам рюмку.

Шнейдер рассказал о своей беседе с Казыми.

— Значит, бедная девушка должна стать жертвой грязных интриг?

— Они все бедные, и вся их страна нищая. Какое нам до этого дело?

— Но вы ошибаетесь, друг мой. Вы ошибаетесь!

— Успокойтесь, дорогая, — Шнейдер хотел взять ее руку, но она отдернула ее. — Забудем эту нищую девушку, забудем обо всем, что я сказал. Я не хочу, чтобы вы думали о ней.

— А я не могу! — губы ее задрожали. — Я врач, и к тому же женщина.

— Ну и что же?

— Мне бы хотелось видеть в вас тоже врача и человека. Долг для вас должен быть выше всяких интриг.

— Это не интриги — это война!..

— А вы встаньте выше и делайте доброе дело… Неужели вы не были молоды? Вспомните юношеские чувства, любовь…

Синий табачный дым кружился над столиком. Официант заполнил стол красиво гарнированными блюдами, поставил бутылку шампанского на льду и ушел.