Сахиб Джамал: Черные розы

Недаром говорят, что араб — сын терпения. У Саида оно было неиссякаемым. Он работал, не зная дня и ночи, сажал плодовые деревья, создавал новые сорта винограда, груш, яблок. И люди, глядя на плоды его труда, диву давались.

Больше всего Саид удивлял лагманцев своими розами. Огромные, яркие, ароматные, они поражали своим цветом и оттенками. И из всех сортов совершенно сказочными казались его черные розы. Большие нежные лепестки их трудно отличить от черного бархата. Кого только не приводили в восхищение эти черные розы! И только Саид не придавал им значения. Единственной его любовью на земле была его несчастная дочка Амаль.

Саид жил в жалкой лачуге, которую выделил ему Азиз-хан, рядом с конюшней. В летние месяцы в ней было невыносимо душно. Назойливые мухи налетали тучами, не давая покоя. Саид не жаловался на свою жизнь. «Такова уж воля аллаха», — убеждал он себя.

— Вот, наконец, и мой дом… — приветливо обратился он к своим гостям. — Располагайтесь, как вам будет удобно.

Биби вошла в лачугу. Легким движением плеча Надир сбросил на землю мешок.

— Положи вещи вон туда, сынок. — Саид показал место за дверью и, взявшись за кувшин, добавил: — Я принесу воды, поставим чай… Отдыхайте, скоро явится Амаль — моя дочь. Дверь не закрыта — значит, она бродит где-то поблизости.

Оставшись одна с сыном, Биби окинула взглядом жилье. Оно было почти пусто. В нишах — несколько глиняных мисок и чашек, чайник и пиалы. В глубине, в углу, аккуратно сложены ватные одеяла с разноцветными заплатками, матрацы. На стене — давно потерявшее блеск зеркало. Часть земляного пола укрыта циновками и старыми кошмами.

— Бедный Саид, вся его жизнь прошла на ханском дворе, здесь поседела его голова, сгорбилась спина, а что он нажил? — проговорила, вздохнув, Биби. — И до чего же эти заминдары [4] Заминдар — помещик. жестоки! — Она озабоченно посмотрела на сына и добавила: — Как-то у нас с тобой сложится жизнь, сынок, как мы будем… — Не закончив мысли, она припала к его груди и тихо заплакала.

— Ну будет, мама, — нежно обнял ее Надир. — Не отчаивайся, я во всем буду помогать тебе. Мы всегда будем вместе, и я никому не позволю обижать тебя. Слышишь? Не плачь, успокойся!

Погруженные в свои переживания, мать с сыном не заметили, как у порога появилась дочь садовника Амаль. Она подошла совсем тихо, беззвучно, словно котенок. Остановилась у входа и почему-то не решалась перешагнуть порог. Девушка была без чадры и головного платка. Сквозь ярко-красное ситцевое платье с цветами лучи солнца обрисовывали линии ее стройной фигуры. Вся она походила на живой, пламенеющий тюльпан. Две тяжелые светло-каштановые косы спускались по спине ниже пояса. Большие темно-голубые, как весеннее небо, глаза с длинными темными ресницами замерли в напряженном внимании.

Надир, вместо того чтобы отвернуться и опустить глаза, как этого требует закон ислама, любовался этим видением. Кровь теплой волной хлынула к его сердцу, он стоял как завороженный, боясь пошевелиться. Сердце его колотилось. Казалось, вот-вот оно вырвется из груди и покатится к ногам девушки… Волнение, перемешанное с непонятным страхом, возрастало с каждой секундой. Его удивляло, почему дочь мусульманина глядит на чужого мужчину, а не убегает и не закрывает лица, почему в ее странно застывших зрачках не заметно даже и тени девичьего смущения. Уж не привидение ли это? Но «привидение» вдруг протянуло руку вперед и двинулось прямо на него.

— Мадар [5] Мадар — матушка. !.. — закричал в смятении Надир.

— Кто тут? — вскрикнула Амаль и, закрыв лицо ладонями, легким порывистым движением метнулась назад, во двор.

— Амаль, дочь моя! — бросилась за ней Биби. «Слепая», — догадалась она, дрожа от волнения.

Она обняла девушку и, успокаивая, принялась целовать ее глаза, гладила руки, шептала нежные слова. Ведь они росли вместе с ее матерью, вместе с нею играли, радовались, горевали, ссорились. Как родные сестры, делили кусок хлеба. Слезы градинками скатывались по щекам доброй женщины.

Саид, вернувшись, увидел свою дочь в объятиях Биби, заметил ее слезы и, расстроенный, молча отвернулся.

— Где же Надир? — нарочно громко спросил он, чтобы дать знать дочери о своем присутствии.

— Падар [6] Падар — отец. ! — бросилась к отцу Амаль.

— Надир, сынок, выйди сюда! — позвала Биби сына.

Не поднимая головы, юноша вышел из лачуги во двор и отошел в сторонку.