Джоан Линдсей - Пикник у Висячей скалы

— Боже! Ты как раз напомнил! Она хочет, чтобы я завтра покатал её на лодке.

— Я привяжу её перед сараем для лодок и оставлю весло на столе. И не забывай про корни лилий на мелководье.

— Хорошо, я буду осторожен. Не хочу опрокинуть эту бедняжку в грязь.

Альберт ухмыльнулся.

— Думаю, будь это мисс Ноги-бутылки, ныряние бы ей не повредило. Эти тихони, Майк, хуже всего…

Он подмигнул и отхлебнул ещё пива.

— Между прочим, — смеясь ответил Майк, — Ирма Леопольд очень хочет с тобой познакомиться.

— Правда? Впрямь хочет? Чёрт, это пиво отлично освежает.

— До того, как я рассказал о тебе сегодня, она понятия не имела кто нашел её на Скале. Не хочешь завтра присоединиться к нам возле навеса для лодок?

— Ни за что! — и после ещё одного глотка стал насвистывать «Две девчушки в голубом». Когда он сделал передышку, Майк спросил:

— Когда же?

Но Альберт, подобрав подходящий мотив, вновь принялся выводить изводящие трели. Когда он наконец остановился, Майк повторил:

— И? Когда?

— Никогда. Можешь на меня не рассчитывать, Майк.

— И что я, по-твоему, тогда должен ей сказать?

— Твоё дело.

Он снова стал насвистывать, и Майкл, на этот раз по-настоящему раздосадованный, бросил недопитое пиво, открыл дверь в полу и спустился по лестнице в темноту кормовой комнаты. Да будь он неладен! Какая муха его укусила?

На следующий день, когда Ирма ждала Майка на деревянной лавочке в домике с лодками, она услышала шелест колёс по гравию и взглянув вверх, увидела широкоплечего юношу в выцветшей синей рубашке, катившего тачку, огибая озеро. Он шел так быстро, что, когда она встала и крикнула ему у двери, тот был уже на полпути к кустарниковой аллее и не мог её услышать. Или мог. Она позвала снова, на этот так громко, что он остановился, посмотрел по сторонам и медленно начал идти назад. Наконец он оказался достаточно близко чтобы она разглядела его квадратное кирпично-красное крестьянское лицо под копной сбившихся волос и глубоко посаженные глаза, судя по всему, сосредоточенные на каком-то невидимом предмете у неё над головой.

— Вы звали, мисс?

— Я кричала, Альберт! Вы же Альберт Кранделл?

— Да, это я, — ответил он, не глядя на неё.

— А кто я, вам известно, не так ли?

— Да. И знаю, что вы в порядке. Вы зачем меня звали?

Загорелые руки лежали вдоль ручек тачки, синие русалки изогнулись, готовые взлететь.

— Только чтобы поблагодарить за то, что спасли меня тогда на Скале.

— А, это…

— Может пожмём руки? Вы ведь спасли мне жизнь, всё-таки.

Странный парень отпрыгнул назад между ручек тачки, как непокорный жеребёнок. Неохотно опустив глаза от неба, он встретился с ней взглядом.

— По-честному, это всё док и Джим. Они тащили носилки.

Он мог подать ей обронённый зонтик или посылку, обёрнутую коричневой бумагой, но точно не спасти жизнь.

— Вы бы только слышали, что говорит об этом мистер Майкл!

Кирпично-красные черты растянулись в подобии ухмылки.

— Он отличный парень, это да.

— Тоже самое он сказал и о вас, Альберт.

— Да? Очуметь. Простите, мисс — я редко разговариваю с такими как вы. Что ж мне пора за работу. Бывайте.

Решительное движение могучих рук и русалки вновь задвигались. Он ушел, и Ирме показалось, словно её отвергла королевская особа.

Было ровно три часа. Но на этом вращающемся шаре нет ни одного момента, которое миллионы людей не воспринимали бы по необычным меркам: обрывки вечности, не связанные ни с датами, ни с часами. Для Альберта Кранделла, этот краткий разговор на озере будет неминуемо расширяться в памяти, в течение всей его достаточно долгой жизни, полностью заполнив тот летний день. Что говорила Ирма и что отвечал он, было относительно неважно. На самом деле, само очарование ослепительной девушки, чьи чёрные как ночное небо глаза, он так усердно избегал, почти лишили его дара речи. Теперь, 10 минут спустя, оказавшись во влажном уединении кустарника, он присел на пустую тачку и вытер пот с лица и рук. У него было достаточно времени, чтобы восстановить психическое и физическое равновесие, так как он совершенно точно знал, что никогда не поговорит с Ирмой Леопольд снова.

Альберт ещё не успел скрыться в щели лавровой изгороди, когда по точному времени, с появлением трёх деревянных фигур на швейцарских часах (где всегда есть женщина), — Майк вышел из дому и Ирма вновь появилась у дверей сарая для лодок. Она стояла и смотрела, как он, слегка прихрамывая, спешит к ней по пятнистой от солнца траве.