Джоан Линдсей - Пикник у Висячей скалы

На самом деле его друг вслушивался в звуки лесной жизни, наполнявшие тёплую зелёную глубь. В полуденной тишине все живые существа, кроме человека, который давно отрёкся от данного богом чувства равновесия между отдыхом и движением, замедлили свой обычный ритм.

Коричневые бархатные курчавые листья гибли от его прикосновений, на опрятные паучьи и муравьиные гнёзда наступали ботинки. Рукой он задел кусок коры, сдвинув с места извивающуюся колонию гусениц в густых меховых шубах, жестоко выбросив их на полуденный свет. Проснувшаяся от тяжкой поступи чудовища ящерица, метнулась из-под камня в безопасное место. Подъём становился круче, подлесок гуще. Благородный юноша тяжело дышал, желтые волосы на блестящем лбу взмокли. Продираясь через доходящий до пояса папоротник-орляк, каждый его шаг среди пыльной зелени нёс смерть и разрушение.

Позади него, где-то в 50 ярдах ниже лежала заводь, впереди — мало поросший лесом уклон. Где-то здесь, возможно даже на этом самом месте, где сейчас шел Майк, Миранда первой прошла через папоротник и погрузилась в кизил. По мере приближения вертикального фасада Скалы, массивные плиты и растущие прямоугольники утрачивали лёгкое очарование присущее покрытым папоротником нижним склонам. Теперь обнажённая порода доисторической скалы и гигантские валуны высились над слоями гниющей растительности и следами распада животных: костями, перьями, птичьим помётом, сброшенными шкурами змей. Некоторые из них имели зубцы и выступающие шипы, причудливые выпуклости и свисающие наросты; другие же плавно склонились и округлились под грузом прошедшего миллиона лет. На любом из этих восхитительных камней могла приклонить свою уставшую светлую головку Миранда.

Майк всё спотыкался и карабкался без какого-либо плана, как вдруг остановился от слабого, но различимого зова за спиной. Он потерял счёт времени, и оглянувшись через плечо, удивился, увидев, что «Поляна для пикников» уменьшилась до маленького кусочка, отсвечивающего розовым и золотым между деревьев. Он снова услышал чей-то зов, на этот раз громче и настойчивее. Впервые после того как покинул Альберта в полдень, он вспомнил что обещал вернуться к заводи не позже четырёх. Часы показывали половину пятого. Он достал из кармана записную книжку в кожаном переплёте, вырвал из неё несколько листов и аккуратно закрепил их на ветках горного лавра. Оставив их висеть белыми флажками в тихом вечернем воздухе, он вернулся к ручью. У ждущего его с кружкой чая Альберта, не было никаких новостей: он не заметил ничего необычного и ему жутко хотелось поскорее вернуться в Лейк-Вью на ужин.

— Боже, я уж подумал, что ты потерялся. Где тебя так долго черти носили?

— Просто осматривался… Я прицепил несколько бумажных пометок на куст, чтобы потом найти дорогу.

— Умник, да? Ладно, пей свой чай и поехали. Я клялся вернуть тебя к восьми к ужину.

— Я не поеду домой, — медленно сказал Майк. — Не сегодня.

— Не поедешь?

— Ты меня слышал.

— Чёрт подери, ты совсем сбрендил?

— Соври, что я остался на ночь в Вуденде. Любая чёртова ложь, лишь бы не поднимали шумиху.

Альберт посмотрел на него с уважением. Между прочим, это был первый раз, когда он слышал, чтобы Майк говорил на его «языке». Он посмотрел на светящееся розовое небо и пожал плечами.

— Скоро стемнеет. Не дури. Зачем тебе оставаться здесь на всю ночь одному?

— Это моё дело.

— Понятия не имею что ты там ищешь, но ночью тебе этого точно не найти. Уж поверь на слово.

Майк разразился настоящей руганью. Он клял всех: Альберта, полицию, чёртовых вопрошал, сующих носы не в свои дела и чёртовых всезнаек, думающих, что им всё на свете известно только потому что они австралийцы…

— Твоя взяла, — сказал Альберт, подходя к лошадям. — Я оставлю еду что осталась и котелок. В мешке должно быть немного корма для лошади.

— Прости, что я всё это сказал, — неловко выдавил Майк.

— А, всё в порядке… захотел и сказал… Ладно, я поехал, бывай. Только не забудь потушить огонь, когда соберешься отчаливать. Не хочу провести все выходные туша пожар у Висячей скалы.

Лансеру не стоялось на месте и Альберт пустил его лёгким галопом в сторону горы. Он отлично знал дорогу, и свернув за двумя эвкалиптами, быстро исчез из виду.

От леса по гладкой золотой равнине ползли длинные тени. За тонким забором разрозненно паслось несколько овец. Неподвижные серебряные лопасти ветряной мельницы ловили последние лучи солнца. Темнота, хранящаяся весь день в зловонных ямах и пещерах Скалы просочилась в сумерки и наступила ночь.