Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

– В общем, – он стряхивает пепел, – прошло. Мы удержали два эмбриона.

– Ох, – она испустила громкий вздох. – Молодцы.

– Мы видели их.

– Что видели?

– Эти эмбрионы.

– Правда?

– Нам показали их на подвешенном к потолку мониторе.

Подсвеченные зеленым светом, эти эмбрионы парили над ними, как идеи, как божества: огромные, прекрасные, пугающие. Со своеобразной структурной геометрией, они напоминали разрастание мыльных пузырей или гигантские расцветающие бутоны. Лукасу хотелось воскликнуть: «Ах, привет, так вот вы какие!» Он подумал, что в жизни не видел еще ничего более изысканного и совершенного. Мейв вцепилась в его руку ожесточенной ледяной хваткой. Ему захотелось закрыть глаза в финальном, отчаянном желании, но он не посмел оторвать взгляд от экрана, от этих освещенных морских созданий, плавающих в их уютном водоеме. «Пожалуйста, живите, – мысленно взывал он к ним, – радуйтесь жизни, пожалуйста».

– Один из них, мы уверены, – сообщил он Клодетт, – настоящий живчик, явно будет победителем.

– Слава богу. Великолепно. Я едва не вывихнула пальцы, скрещивая их за вас.

– Это звучит не слишком утешительно.

– Не важно. На сей раз удача будет на вашей стороне, так и должно быть.

Он привалился спиной к стене сарая.

– Будем надеяться.

Она сменила позу, или кто-то рядом с ней что-то произнес.

– А ты где? – спросил он.

– Только что встала.

Типичный ответ его сестры: большинство людей не сумели бы расшифровать такого рода загадочную фразу Клодетт, но Лукас привык к ее загадкам. Ее ответ поведал ему, что она, вероятно, не дома, то есть, вероятно, укатила куда-то из Лос-Анджелеса, либо из Нью-Йорка, но не готова, однако, сказать, куда именно, и, следовательно, они с Тимо либо поссорились и она сбежала, либо у них мирная фаза и они скрываются вместе в каком-то ослепительном тропическом уединении.

Вновь раздался посторонний шум. Какое-то сопение. Такое ощущение, что она чем-то еще занята, что ее внимание разделилось. И вдруг он догадался.

– Как поживает мой племянник? – спросил он. – Как там… – он с трудом заставил себя вымолвить слово, которое они никогда не произносили, неиспользуемое сочетание букв, – малыш?

– Отлично, – резко бросила, словно щелкнула парой острейших ножниц. – Как вы там?

Ему хотелось попросить ее не отмахиваться от вопросов. Не пытаться умолчать о ребенке. Не притворяться ради него, что Ари не существует.

– Нет уж, – возразил он, изображая пылкую жизнерадостность. Веселый дядюшка: любящий, но далекий, участливый, но беззаботный. Ему почти удалось убедить самого себя. – Расскажи мне подробненько. Как он?

– Он… – Лукас догадывался, о чем она думает: «Что сказать? О чем не говорить? Какие выбрать слова?» – Он уже садится. Дорос до прикорма. У него твои глаза.

– Ого, – оценил Лукас.

– И волосы начали виться. По существу, он твоя маленькая копия.

«Достаточно, – хотелось ему сказать. – Еще немного, и я перестану радоваться и буду уже просто терпеть. Еще немного подробностей, и я почувствую себя несчастным. Следом придет уныние, потом отчаяние».

Но Клодетт прекрасно понимала его. Бог знает, как ей это удавалось, но удавалось. Лукас любил ее за это, свою сестру, любил за способность к быстрым переменам, за рассказы о письме, полученном от их матери, о сценарии, предложенном ее агентом.

– Ладно, – внезапно сменила она тему, – сколько должно пройти времени до того…

– Как мы выясним, удалась ли наша затея?

– Да.

– Четырнадцать дней.

– Да уж, долговато.

– Еще бы. Целых две недели ожидания.

– Чем ты собираешься заняться? У тебя есть какие-то планы?

– На грядущие две недели? – Лукас немного подумал. – Не спрашивать Мейв каждые пять минут, не появились ли у нее новые симптомы. Не таскаться за ней в сортир, проверяя, все ли в порядке. Не названивать доктору. Просто затаиться, подозреваю, держать пальцы скрещенными и не сильно раскатывать губу. Работы сейчас не особо много, все-таки зима, поэтому мы подумали, что можем…

– Разве вам не хотелось бы отправиться в путешествие? – прервала его Клодетт.

– Путешествие?

– Небольшая перемена обстановки. Для вас обоих. Со мной.

– Ты имеешь в виду Лос-Анджелес?

– Нет, не Лос-Анджелес. Другое местечко.

Лукас улыбнулся, затягиваясь сигаретой.

– Ладно, – сказал он, – выкладывай. Где ты?

Лукас и Мейв пребывали в ожидании, стоя на гравиевой дорожке около строения, похожего на коровник, который служил в этой глуши аэропортом. Поставив на землю рюкзак с вещами, он поглубже натянул на голову шапку с ушами; Мейв зябко поежилась в своей непромокаемой теплой куртке. Прямо навстречу им дул пронизывающий ветер; со свистом потрепав ветви стоявших вдоль дороги деревьев, он накинулся на застежку куртки Лукаса и с каким-то явно язвительным удовольствием влепил ему по щекам завязками его же шапки.