Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

– Она в порядке, – сообщил Тодд, отпуская запястье Николь. – Я нащупал ее пульс. Она просто спит. Слушай, почему бы тебе одному не отправиться в наш отель… разбудишь там Сьюки, и она отвезет тебя в аэропорт.

Дэниел задумался над его предложением, переминаясь с ноги на ногу.

– Даже не знаю. – Он поскреб в затылке.

– Давай, вали, – сказал Тодд, – серьезно. Я позабочусь обо всем. О ней. Я все объясню. А сейчас иди. Ты можешь опоздать на рейс. Марш отсюда!

Дэниел отвел взгляд от друга, глянув на разгорающийся за деревьями рассвет.

– Давай, вали, – повторил Тодд. – Бегом. Увидимся, когда вернешься.

Лукас, Камбрия, 1995

Лукас инстинктивно двигался по своему темному саду. Когда он подключал мыслительный процесс, то обычно начинал спотыкаться, но, доверившись мышечной памяти, прекрасно доходил до нужного места. Обогнув по кругу патио, он проследовал мимо альпинария и скорее, чем ожидал, достиг темной громады вечнозеленого дерева. Он проскользнул в промежуток между ветвями и стеной. Его рука аккуратно опустила в карман куртки радиотелефонную трубку, которую он захватил с собой, чтобы Мейв не пришлось вставать с софы, услышав трезвон.

И только после этого Лукас закурил сигарету.

Ему не хотелось, чтобы Мейв заметила в темноте оранжевый огонек. Как известно, никотин тормозит подвижность сперматозоидов, превращает их в двухголовых чудиков или заставляет без толку суетиться, в общем, оказывает какое-то негативное воздействие. Он толком не помнил всех причин и следствий, несмотря на то что жена объясняла множество раз. «Всего одна сигаретка, – мысленно оправдывался он перед ней. – Не может же она погубить все мои сперматозоиды. Или может?»

Он поежился в своей теплой, всесезонной куртке и затянулся этой одуряющей сперму сигаретой, поглядывая на соседнюю виллу, так же, как их дом, крытую шифером. Этот городок в основном оживал летом, и в соседских окнах свет тоже загорался только по выходным. Отец семейства занимался банковским делом, поэтому эти соседи наезжали по выходным с целым квартетом детишек. Возмутительно несправедливое количество, в сущности, если задуматься. Младенцы, казалось, просто выскакивают из мамаши готовенькие, один за другим, ее живот постоянно раздувается, а груди постоянно вываливаются из одежды в саду за домом, чтобы покормить того или другого молокососа. Лукас уже видеть не мог эту идиллию; а Мейв вообще предпочитала по выходным в сад не выходить.

Они с Мейв прожили здесь пять лет, с тех пор как бросили работу в сфере социальных проблем в Манчестере и перебрались в этот камбрийский городок, начав бизнес по организации для школьников увлекательных походов и водных путешествий. Из задних окон их дома открывался вид на зеленеющие поля и холмы, прорезанные реками и пенными водопадами. Мейв устраивала младшим детям лесные прогулки, где они занимались зарисовками с натуры или сооружением запруд: сам он водил группы старших школьников в походы на гору Халвеллин [74] Вторая по высоте гора в системе самых высоких Камберлендских гор Англии, славящаяся популярным пешеходным маршрутом по хребту Страйденское Ребро в английском Национальном парке «Озерный край». или обучал их сооружению укрытий в лесных дебрях.

«Наши будни заполнены реальными детьми, – подумал он, делая очередную затяжку, – а вечера, ночи и все выходные занимают предполагаемые, желанные и воображаемые дети».

Лукас склонил голову к плечу, чтобы лучше видеть соседскую буфетную, где старший ребенок – бледный, на редкость молчаливый парнишка лет десяти – стоял на лесенке, запустив руку в банку, возможно, с изюмом или шоколадным драже, когда услышал звонки телефона. Должно быть, звонила его сестра. Он знал, что она позвонит сегодня вечером.

– Это ты? – произнес он, приложив трубку к уху.

– Угадал, – ответила Клодетт, – слышу, что манеры твоих телефонных разговоров ничуть не улучшились.

– Да, – проворчал он, – не улучшились. Ради бога, что тебе нужно?

Она рассмеялась, такую реакцию он и ожидал.

– Хочу узнать о сегодняшних делах. Как все прошло?

Лукас глубоко затянулся сигаретой, прикидывая, что лучше ответить. Признаться ли, что они с Мейв провели целый мучительный час ожидания в палате перемещения эмбриона, безоконном помещении с тусклым светом, экономно порождаемым конусом лампы на столе врача? Мейв дрожала на кровати под тонким шерстяным одеялом – Лукас сам видел, как она дрожала от холода, или трепетного предчувствия, или от смешанных причин, – а врач подносил к свету рентгеновский снимок. Лукас выпустил дым в прохладный вечерний воздух Камбрии. Как извлечь суть огромной значимости сегодняшнего события, чтобы уместить ее в краткий телефонный ответ.