Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

Дэниел потер лицо рукавом, его дернувшаяся нога уткнулась в стопку газет на полу.

– Значит, – хрипло произнес он, – она решила не мелочиться, пойти до конца? Как любезно с ее стороны поставить меня в известность. Я имею в виду, что она могла бы, мягко говоря, обсудить это со мной, по крайней мере, или…

– Она пыталась, – прервал его Лукас. – Ты сам должен понимать это. По-моему, ей просто необходима какая-то определенность. Она говорила, что несколько раз посылала тебе сообщения, написала письмо. Мы даже попросили нашего адвоката связаться с тобой. Но ты ни на что не отвечал, ты даже не…

– Однако, – резко перебил его Дэниел, – мне надо было во многом разобраться.

Очередная тягостная безмолвная пауза. Лукас подумал, что, вероятно, следовало бы просто уйти. Дело не сработало. Собираясь сюда, он представлял, как они с Дэниелом пойдут пить кофе, посидят напротив друг друга за столиком в каком-то симпатичном шумном кафе. Он мог бы передать бумаги, просто подвинув их своему зятю по столу, а Дэниел мог бы просто и быстро забрать их со стола, без всяких разговоров. Но с другой стороны, разве Дэниел делал хоть что-нибудь без разговоров? Как же Лукас мог забыть эту его особенность?

Лукасу хотелось уйти. Он предпочел бы сейчас оказаться как можно дальше от этой сумеречной душной комнаты. Как только Дэниел целыми днями выдерживал такую духоту? Как он вообще мог так жить? Весь столик завален мусором, листва лаврового деревца на подоконнике свернулась, душный воздух пропитался сигаретным дымом. Ему хотелось встать и оставить эти бумаги прямо на журнальном столике. Он сможет сообщить Клодетт, что выполнил просьбу, но что больше никогда, никогда в жизни ей не удастся заставить его согласиться выполнить такую жуткую миссию.

– Что ж, – вдруг оживляясь, произнес Дэниел, – полагаю, мы все выяснили. Теперь мы установили, зачем ты на самом деле явился сюда.

– Могу я пояснить кое-что? – спросил Лукас, вставая с кресла.

– Не знаю, – протянул Дэниел, с прищуром взглянув на него. – Выдашь очередную ложь, очередную лживую мотивацию или нечто правдоподобное?

– Я собирался в Лондон и сказал ей, что хочу повидать тебя. Что, по крайней мере, постараюсь. И тогда она попросила меня привезти бумаги. То есть изначально мне хотелось просто повидаться с тобой, понимаешь? Сейчас я уйду, но мне хочется, чтобы ты осознал, что я приходил с добрыми намерениями. Мне всегда…

– Вот вопрос, – пропустив мимо ушей его замечание о надвигающемся уходе, произнес Дэниел самым что ни на есть профессорским тоном, словно вернувшись в недавнее прошлое, – неужели тебе еще не надоело служить ей мальчиком на посылках?

– Не уверен, что понимаю смысл твоего вопроса, – ответил Лукас, упершись рукой в стену.

– Меня частенько удивляло, – продолжил Дэниел, устремив взгляд за окно на общественный садик с извилистыми мощеными дорожками и разросшимися кустами, – как ты терпишь это.

– Что терплю?

Дэниел оглянулся и посмотрел прямо в глаза своему шурину. Лукас успел забыть, каким проницательным бывает взгляд этих синих глаз.

– Лукас, купи для меня этот дом. Лукас, позвони вместо меня моему адвокату. Лукас, свяжись с моим бывшим. Лукас, сходи к Ари на день спортивных состязаний. Лукас, получи у Дэниела подпись на документах по разводу. Лукас, помоги мне продолжить мой безумный образ жизни.

– А знаешь, – прочистив горло, заметил Лукас, – ты отлично подражаешь ее голосу. Никогда не догадывался, что у тебя есть способности…

– Неужели у тебя никогда не возникало искушения, – не слушая, продолжил Дэниел, склонившись вперед и ткнув его пальцем, – послать ее подальше?

– В общем, мне…

– Ни единого раза? Никогда? Ты осознаешь, не так ли, что все ее бытие основано исключительно на твоей поддержке, твоем тайном содействии? Без тебя ее тайное убежище могло бы… – Дэниел изобразил жестом рассыпающийся фейерверк. – Ее могли бы разоблачить. Вывести на чистую воду. Да она и неделю не продержалась бы без тебя. Ты понимаешь это? Ей пришлось бы спуститься с той заоблачной вершины и героически встретить чертовы жизненные трудности. Но она использует тебя как шестерку, как личного секретаря и бесплатного лакея, как телохранителя, как…

– Дэниел, – решительно оборвал эти выпады Лукас, подумав, что не стоит сейчас ввязываться в дискуссию, – прекрати. Ты ведешь себя слишком бесцеремонно, понятно?

– Я? Но, Лукас, кто еще мог бы сказать тебе это? Я переживаю за тебя, искренне переживаю. Я держал свои советы при себе, пока был женат на твоей сестре… хотя, полагаю, я по-прежнему женат на ней, пока не подпишу бумаги из твоего кармана, чего, кстати, никогда не будет, можешь так и передать ей, – однако никто не стал бы терпеть ту кучу дерьма, которую она навалила на тебя. Никто. Это нечестно, несправедливо, не…