Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

В одной руке он держал бутылку виски и самокрутку с марихуаной, в другой – янтарный пузырек. Горящий кончик сигареты то и дело озарялся оранжевым огнем, а вечерний ветер относил в сторону дым.

Он чередовал затяжки сигаретой с глотками виски и заглатыванием шариков из пузырька (ему даже думать не хотелось о них как о «пилюльках»).

Такая комбинация могла оказаться интересной.

За утками по глади пруда тянулись серебристые расходящиеся волны. С севера доносился вой сирены, он становился все ближе, а потом затих, отклонившись в сторону. Где-то слева от него сбрасывал урожай конский каштан: плоды приземлялись через каждые пару минут, с глухим ударом зеленые колючие шары ударялись о землю и раскалывались, выпуская на свободу округлые и блестящие коричневые семена. Все это не важно. Не осталось ничего важного. Его дочь мертва, и ничто и никто не в силах вернуть ее.

Клодетт обходила дом с листочком бумаги и ручкой. Под пунктами «Заклеить окна в комнате Ари» и «Лестничная ковровая дорожка —?» она записала: «Покрасить ванную комнату».

Ей необходимо сделать кардинальный ремонт, дать дому новую жизнь. Снаружи он останется прежним, а внутри все станет новым. Все ее сегодняшнее мрачное настроение вызвано смутным предчувствием жизненных перемен, дети подрастали, и возможно – только возможно, – ее встревожила также перспектива одиночества.

Сидя на верхней ступеньке лестницы, Клодетт размышляла о том, велика ли вероятность того, что на ее жизненном пути встретится еще кто-то? Она будет жить в этом доме, невзирая на упорные призывы Паскалин переехать в Париж, и сколько же, если рассуждать трезво, встретится на ее пути потенциальных мужей, таскающихся по округе с прахом дедушки в коробке?

Клодетт глянула вниз на изгиб лестничного пролета, потом подняла глаза к застекленному люку в крыше, небо за которым уже окрасилось густой чернильной синевой. «Час колдовства» – так называл это вечернее время Дэниел. Обычно он любил выйти из дома вечером и выкурить последнюю сигарету, обходя сад по периметру. Он говорил, что ему нравится такая пора, когда уже не день и еще не ночь, но нечто неопределенно сумеречное, вбирающее в себе оба эти понятия.

Она отложила бумагу и ручку. Взяла телефон. Она поняла, что весь день подспудно думала только об одном. Целый день ее подмывало позвонить Дэниелу: это стало ясно, едва она проснулась. Эта сквозная нить вплетена в ткань дня: Клодетт позвонит Дэниелу.

Она нажала кнопки и замерла в ожидании соединения. Ей хотелось услышать его голос. Хотелось сказать: «Привет». Сказать: «Я сижу на верхней ступеньке лестницы, и сейчас то самое безвременье между днем и ночью». И еще: «Наши дети с твоим сыном гуляют по мостовой, сделанной легендарными гигантами». И еще: «Я думаю о тебе». И наконец: «Ты еще думаешь обо мне?»

Дэниел прошел по коридору к своей квартире, заметив, как обычно, неприятно высокую температуру лестницы по сравнению с уличной прохладой. Очередная особенность жизни в ирландском доме вылилась в то, что он больше терпеть не мог центрального отопления. Он поддерживал в квартире арктический холод, к немалому изумлению Ари.

Подойдя к двери, он начал копаться в поисках ключей. Обшарив карманы куртки, он обнаружил в них только опустевший янтарный пузырек и каштаны, горсть каштанов.

Обследуя карманы брюк, он услышал за дверью телефонные звонки. Кто может звонить ему? Ари? Одна из сестер со своими ненужными наставлениями или многочисленные скорбные советчики, набивающиеся в гости?

Ключи по-прежнему не находились. Мог ли он забыть их? Неужели он обречен спать под дверью квартиры?

Телефон продолжал звонить. Дэниел вновь проверил карманы куртки, карман рубашки – ничего. Попрыгав на месте, он безошибочно услышал звон ключей. И еще звонки телефона.

Он похлопал себя по груди, наконец обнаружив ключи в верхнем кармане куртки. И сразу вспомнил, что переложил их туда, когда собирал каштаны.

Он резко вытащил связку, вставил ключ в замочную скважину, открыл дверь, переступил через порог, и в этот момент телефон умолк.

Дэниел помедлил немного в коридоре. Квартира окутывала своим пустым дыханием. Он повесил куртку. Направился к кровати, выключая по пути все светильники.

Запись интервью, данного Тимо Линдстремом

журналисту газеты «Лондонский курьер».

Далсленд, Швеция, 2014

ЛК : Проверка микрофона. [Фоновые шумы, шарканье, покашливание, выключение и включение аппаратуры, птичий крик.] Итак, я сижу здесь с Тимо Линдстремом на берегу озера в Далз… как вы сказали?.. Далзланд?