Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

Их сближение не заняло много времени. Она думала, что они оба вполне поняли, к чему идут их отношения, однако когда впервые приласкала его, когда, задержав в своем коридоре, поцеловала, то с изумлением вдруг обнаружила его потрясение, он пребывал в убеждении, что не мог заинтересовать ее, и не позволял себе мечтать о невозможном. «Нет, – сказала она тогда, обнимая его шею, – эти мечты возможны, абсолютно правильные мечты».

Клодетт опустилась на скалистый выступ. Что же она наделала? Как получилось, что она откопала эти воспоминания, и теперь плачет, идя по берегу? Почему же все свернуло на какой-то страшный, гибельный путь?

Она достала мобильный телефон и взглянула на экран. Ей пришлось запретить себе звонить Дэниелу; это недопустимо, неправильно, несправедливо по отношению к нему. Они ведь разошлись; все уже закончилось. И она тоже должна это признать.

Она нажала кнопку включения, и экран осветился. Со смешанным чувством раздражения и ликования она заметила наличие сигнала сети. Слабого, но все-таки реального сигнала.

Спустившись с Хаверсток-хилл, Дэниел свернул направо. На этой боковой улочке находилась одна славная библиотека, заведение старых порядков, где проводились занятия для детей, где работали строгие библиотекарши, гремели батареи и шумели древние компьютеры, а в читальном зале за столами дремали престарелые книголюбы.

Он удалился из супермаркета, оставив корзину в том проходе, где наблюдал за семейной парой. Ему захотелось забрать водку, просто сунуть ее в карман куртки, но на сей раз восторжествовал здравый смысл.

Он шел по боковой улочке мимо ряда припаркованных машин, мимо чугунных резных ворот, мимо сидящих на ступеньках кошек, мимо окон, за которыми виднелись диваны, обеденные столы, кухонные буфеты, освещенные комнаты, где другие семьи жили нормальной общей жизнью.

Иногда он вдруг задумывался, какого черта делает здесь, в этом городе, где у него нет никаких знакомых, никакой истории, никаких связей, за исключением приемного сына, который учится в местном колледже. Конечно, у него имелась работа какое-то время, но сейчас уже нет. Его отпустили в так называемый «отпуск по семейным обстоятельствам».

«Дело в том, – подумал Дэниел, пристально вглядываясь в окна дома, за которыми чей-то ребенок с коробкой сока в руке смотрел телевизор, – что, по моим предположениям, я переезжал сюда ненадолго, пока не уладится наше супружеское непонимание». Он даже не представлял, что трещина в отношениях с Клодетт окажется столь глубокой. Неужели так обычно и бывает в подобных случаях? Вскоре после того утреннего разговора в спальне он укатил (в состоянии оскорбленной и пагубной ярости) в Лондон, чтобы немного обдумать положение. Ему как раз предложили полугодовой контракт, и он согласился, чтобы проучить ее. Он ничуть не сомневался, что выиграет у нее в этом противостоянии, когда будет вполне готов и когда она сама обдумает все разумно. Он думал, что сможет вернуть ее, несмотря на все свои глупости, но сначала – сначала – ему необходимо разобраться с проблемой Николь.

Как можно в обычной жизни смириться с идеей того, что вы кого-то убили? Как можно думать о каких-то повседневных мелочах, когда вы знаете, что из-за вас умерла девушка? Это невозможно. Призрак той девушки, спавшей в лесу, девушки с больничной койки, постоянно бродил по комнатам в его новой одинокой лондонской жизни. Она пряталась по углам в университете, маячила на станциях метро, сидела напротив него за его шатким обеденным столиком.

Потом однажды ночью он услышал трель мобильного телефона, увидел, что звонит Найл, – он помнил, как обрадовался тогда, в своем лондонском одиночестве, вдали от всех, кого он любил. Помнил, с каким воодушевлением схватил трубку, сказав: «Привет, как вы там?»

Знаете, какая первая мысль пришла ему в голову, когда он услышал, что его дочь застрелили в какой-то аптеке? Он сразу подумал, что это его вина. Что такова карма, заслуженное наказание за то, что он сбежал тогда из леса и не вернулся. Око за око, девушка за девушку.

Даже сейчас, спустя почти год после трагедии с Фебой, он не в силах избавиться от терзающего чувства вины. Он убежден, что это как-то связано с ним.

Дэниел поднялся на крыльцо библиотеки, подержал дверь, пропуская женщину с двойной коляской, а потом сам устроился в секции справочников путешественника и документальной литературы, выбрав наугад несколько книг.