Рубаи Хайям - Сказание об Омаре Хайяме

-- Такая ночь для любви, -- сказал хаким, -- а мы с вами смотрим на небо. А ведь могли бы любоваться красавицами?

Хазини, не отрываясь от прорези алидады, сказал, что любая дева всегда лучше созвездия Девы. И всякую деву на земле, как и на небе, окружают Волопасы, Львы, Вороны, Гидры и прочее. Если любовь принять за некую эклиптику, то она пройдет как раз через Деву, а по обе стороны от нее, то есть эклиптики, окажутся Ворона с Гидрой и Волопас. Разве это не символично?..

Шутка астронома, хоть и не блистала особым остроумием, развеселила ученых.

-- Господин Хазини, -- сказал Омар Хайям, -- смотрит на небо, а на сердце у него самое обыкновенное, земное.

-- Любовь соединяет и небо и землю воедино, -- заметил Хазини.

-- Согласен, -- сказал хаким.

Васети сравнил любовь и поэзию. Последняя мертва без любви. Что на это скажет уважаемый хаким?

-- Ничего не скажу, -- отозвался тот. -- Аксиома не требует доказательств. Это еще древние знали. Я держусь того мнения, что вообще нельзя отрывать любовь от поэзии -- их надо называть единым словом.

-- Я еще не знаю такого, -- признался Васети.

Хаким обратился к Хазини:

-- Оторвись на минутку от Девы. Послушай нас.

-- Я смотрю на Лебедя, а не на Деву.

-- Это сейчас все равно. Речь идет об очень важном.

Хаким был в особенном, приподнятом настроении: ему обещаны деньги на работы по определению расстояний до небесных светил, обещана помощь в распространении нового календаря "Джалали", и, наконец, девица по имени Айше согласилась подарить ему час-другой где-нибудь на берегах Заендерунда...

Хазини отошел от астролябии, протер глаза:

-- Так о чем это вы? О поэзии или о любви?

-- О том и другом, -- сказал Васети. -- Мы ищем слово, которое объединило бы эти два прекрасных явления нашей жизни.

-- Любовь и поэзию? -- удивился Хазини.

-- А что? Разве они не родные сестры?

-- А куда же девать науку?

-- Любовь и поэзия выше!

Хазини с этим не согласился. И стал доказывать, что если без любви человечество не обходится в силу своего естества, то без поэзии прожить еще можно. Человек, то есть поэт, живет и вследствие этого сочиняет стихи и поет их. Значит, жизнь, а следовательно, и любовь выше поэзии.

Васети назвал эти рассуждения достойными какого-нибудь дабира -- письмоводителя, -- но никак не ученого. Он, Васети, уверен, что любовь и поэзия -- одного корня, но назвать этот корень одним достойным именем пока затрудняется,

-- Я не думал, что ты такой, -- сказал Хазини,

-- Какой? -- насторожился Васети.

Было очень темно и невозможно следить за выражением лица собеседника. Однако, судя по голосам, по оттенкам их, друзья находились в добродушнейшем состоянии. Настроение хакима всегда передавалось им.

-- Ты мне казался немного суховатым, -- объяснил Хазини. -Твоя стихия звезды. И больше ничего!

-- Неужели свои мысли о любви я должен нести высоко, наподобие знамени?

Хаким вмешался в разговор. Он сказал:

-- Спор пустой. Поверьте мне, друзья: человек одинаково обязан своим существованием и любви, и поэзии. Что же до их объединяющего имени, то оно существует. И знаете, как оно произносится?

Омар Хайям воздел руки к небу и торжественно провозгласил!

-- Жизнь, друзья, жизнь!

Он обнял своих друзей, прижал каждого к груди.

-- Вот так, как я обнял вас, -- сказал он, -- так и жизнь объемлет и любовь и поэзию. Если за поэзией не признавать права называться самой жизнью, значит, выхолостить ее. Как холостят баранов и прочих животных. Да, друзья мои, я пришел к этому выводу, прожив почти сорок пять лет.

Васети попытался поймать хакима на слове:

-- Значит, ты поэт, хотя ты это и пытаешься отрицать.

Хаким энергично возразил:

-- Я говорю о поэзии, а не о поэтах. Поэт -- Фирдоуси. Поэты -- Рудаки и Дагиги. Поэт в наше время -- хаким Санаи. А все те, кто наловчился сочинять бейты и рубаи, газели и касыды, -- все [Б-010],[Г-001],[К-006] эти "цари поэтов" при дворах, позорящие просвещенный слух, -дурацкие создания. Я говорю не об их поэзии. Я говорю не о поэзии, угодной шахам, султанам, хаканам и их многочисленным визи- [Х-002] рям. Это не поэзия! Это подобие поэзии, фальшивая подделка. Когда мудрые люди говорят слово "поэзия", значит, имеют в виду саму жизнь, то есть жизнь, продолжающуюся в поэзии, один из рукавов реки жизни. А река жизни -- да будет вам известно! -- широка и необъятна.

Васети сказал:

-- Уважаемый хаким, нас сейчас трое. Над нами только звезды, а под нами спящий Исфахан. И мы должны говорить только правду. Верно говорю?