Мор Йокаи - Венгерский набоб

При его с Рудольфом появлении все поздоровались с серьезностью самой торжественной, как и подобает в таких случаях, когда живой распоряжается о посмертных своих делах.

Знаком Янош пригласил всех садиться. Рудольфа посадил по правую руку от себя, Мишку Киша - по левую, а стряпчего - напротив, чтобы получше слова разбирал.

Почтенный же Варга уселся на самом дальнем конце и свечи все от себя отодвинул - ему лучше знать зачем.

- Милые друзья и добрые домочадцы! - так начал набоб при общем глубоком молчании. - Дни мои сочтены и лучшие уготованы, а посему будьте мне свидетелями: что скажу сейчас, в здравом уме сказано и твердой памяти. Из благ земных, кои господь доверил мне милостью своей, более чем миллионом я владею, кроме майората. Дай-то бог, чтобы в других руках больше было проку от этих денег, чем в моих! Завещание свое начну с той, кто милее всех была мне на свете и уже покоится в могиле. Эта могила - начало и конец всех земных моих распоряжений; первая мысль, с какой встаю, и последняя, с которой засыпаю, - она да пребудет с вами, когда уж не проснусь более. Всего раньше отделяю я пятьсот тысяч форинтов с тем, чтобы на проценты с них с ранней весны до поздней осени садовод выращивал ирисы и амаранты, которые _она_ так любила, и на могилу моей незабвенной супруги высаживал. Точно так же доход с десяти тысяч отказываю мадарашским садовникам, коим в наследственную обязанность вменяется ухаживать за явором возле оранжереи, под которым белая скамеечка стоит... Это любимая ее скамейка была, - тихо, словно про себя, добавил старик, - все-то под вечер там она сидела... И пусть другой явор посадят рядом, чтобы не было тому так одиноко; а засохнут или срубит их нерадивый какой потомок, сумма эта вся на бедных пойдет.

Рудольф сидел с холодным, непроницаемым лицом; никому и невдомек было, что чувствовал он, слушая это.

"Ну и чудак старикан, - скажут еще, пожалуй, иные наследники, читая завещание, - даже перед смертью денежки на ветер бросал".

- Далее, - продолжал набоб, - пятьдесят тысяч оставляю бедным, строгого поведения девушкам на приданое. Пускай невесты со всего имения каждый год в день моего обручения собираются в церкви помолиться за усопших, и троим самым достойным священник по его усмотрению венки будет вручать и деньги с капитала. А после навещают пускай могилу и, возлагая цветы, молятся, чтобы на том свете ей было лучше, чем на этом. Таково мое пожелание.

Тут он приостановился, поджидая, пока стряпчий нагонит его. Скорбная тишина царила в зале, только перо поскрипывало, бегая по бумаге.

Едва стряпчий поднял взгляд, подтверждая, что записал, Карпати со вздохом поник головой.

- А как придет волею господа час расставанья с бренною жизнью моей, продолжал он твердо, спокойно (и каждое слово гулко отдавалось в зале, будто был он пустой), - когда умру, обрядите меня в то самое платье, в каком я был в день обручения, - верный мой слуга, старый Палко, знает. Гроб, в который надо меня положить, готов и в спальне моей стоит, каждый день я гляжу на него и привык, часто улягусь даже туда и подумаю: как бы славно не вставать больше. Гроб, значит, готов уже, пришлось с ним повозиться, - теперь в точности такой, как _ее_, только тот белый был, а этот черный. Имя тоже выбито гвоздиками серебряными, - год только добавить под ним. В той же зале выставьте меня, где она лежала, и священник пусть тот же над гробом читает; так было хорошо тогда...

- Сударь, - вмешался святой отец, - кто в книгу судеб заглядывал? Кто знает, кому из нас двоих дольше суждено прожить?

Старик сделал знак, что он-то знает, не беспокойтесь, мол.

- И траура нигде до тех пор не снимайте, пускай останется все как на ее похоронах. И отпевать пусть те же школяры приедут, из Дебрецена, и те же в точности псалмы поют. Все как тогда, и певчие те же. Мне так понравилось тогда...

- Ах, сударь, - сказал священник, - школяры, может, к тому времени бородаты станут.

Янош покачал головой.

- После же, вскрывши склеп, сломайте перегородку, чтобы ничего наши гробы не разделяло, - дабы с той отрадной мыслью сойти в могилу, что рядом будем покоиться до самого Страшного суда, когда христиане по зову всевышнего восстанут из мертвых. Аминь.

У всех сидящих слезы навернулись на глаза, и - люди взрослые, серьезные - они их не стыдились. Флегматичный стряпчий и тот в клочья свое перо изгрыз, и буквы перед ним застлало, словно пеленой. У одного г-на Яноша и тени печали не было на лице.

Он" как жених был, обставляющий свою комнату перед свадьбой.