Мор Йокаи - Венгерский набоб

В первый же час Карпати всех, таким образом, завоевала, всех к себе расположила. Мужчин обезоружила ее красота, женщин - ум и такт, а закуска а-ля фуршетт [холодный завтрак, закуска с мясными блюдами (франц.)] и тех и других равно восхитила: с какой роскошью, с каким вкусом и умением сервировано, устроено все. Никто ни капельки не чувствовал себя скованным, ни у кого никаких причин для недовольства. Питейная братия в отдельный зал попала, за особый стол, чему была рада несказанно, и вообще ей особенно нравилось в хозяйке, что она совсем им не докучает. А Джордж Малнаи не успевал отклонять предлагаемых ему блюд и призывал небеса во свидетели, что с обедом теперь уж никак не справится, добавляя, посмотрел бы он, кто в состоянии съесть еще хоть кусочек, будь это даже амброзия сама, но восклицая тем не менее при каждой новой перемене: "А ну, отведаем сейчас!" Наконец, после целого моря паштетов и печений, которое переплыл с помощью ножа и вилки достойный сей господин, на стол - к приятному изумлению протопопа, про чью слабость Фанни проведала у его благоверной, - подали жареный картофель. Все общество засмеялось, зная особое к нему пристрастие отца благочинного. Малнаи же вскричал: "Что это? Картошечка? А ну, отведаем сейчас!"

Из-за стола, таким образом, общество встало в хорошем настроении и перешло в другой зал, дабы приступить к совещанию. Недурная, право, мысль: за зеленое сукно да от белой скатерки; так-то оно куда легче слушается и говорится.

Для этой цели распахнута была большая, длинная, с балконом фамильная зала, впервые после инсуррекции представшая очам публики, - с портретами предков по стенам, с размещенным там и сям удивительным старинным оружием, знаменами и прочими победными реликвиями, на которые тотчас и воззрились несколько неотесанных деревенских юнцов, вместо того чтобы на балкон, полный красивых дам, полюбоваться. И было ведь на кого: хотя бы на Карпати и на Сент-Ирмаи, прекраснейших во всей округе, которые в ряду прочих див, посреди всего изящества, блистали, точно два алмаза в оправе златой (сказал бы я, будь я турецкий поэт). И как осудишь тут графа Гергея, который, не успел еще никто выступить, предложил принять и утвердить общим голосованием декларацию преданности присутствующим здесь прекрасным дамам, - предложение тем более замечательное, что было оно единодушно одобрено собравшимися и прежде статута и всех его параграфов занесено в протокол.

Лишь после этого перешли к собственному предмету заседания, борзым, коих персональное и в немалом числе присутствие в зале никем, думается, не будет почтено странным, кто только готов блюсти принцип "nihil de nobis sine nobis" - "ничего о нас без нас". Об их ведь шкуре речь; вполне уместно, значит, и им тоже предоставить честь слушать да высказываться.

Нет, полагаю, нужды растолковывать ныне живущему поколению, сколь велики преимущества собрания, на коем присутствуют дамы. Это придает совершенно иной аромат, иной колорит суровым мужским форумам. Пред судом прелестных глазок все стараются блеснуть умом и остроумием, под их взглядом смолкают грубые страсти и отступают наводящие скуку поползновения.

Заседание началось обстоятельным вступительным словом. Речь Яноша Карпати, по праву президента открывшего собрание, произвела огромное впечатление; особый успех возымели следующие места:

- Есть ли занятие возвышенней и достойней мужчины, нежели псовая охота, преисполняющая благородным самоуважением наши сердца, побуждающая дух к высоким свершениям и новейшие прогрессивные веяния доносящая? ("Правильно! Ура!") Господа, - милостивые и сиятельные, чиновные, достопочтенные и благородные: мысль заслуживает того, чтобы подумать о ней. ("Слушайте, слушайте!") Есть ли кто средь нас, борзой не имеющий? ("Нет, нет, никого!") Найдется ль хоть один мадьярский дом, мало-мальски приличный, где благородные эти животные... (Возглас мадемуазель Марион с балкона: "Персоны!") Благодарю за поправку: где бы эти четвероногие персоны не жили бок о бок со всеми? И вот до сих пор никому не пришло в голову поддержать интересы многомиллионного этого класса, коего представители в одной с нами комнате спят, за одним столом едят и вместе с нами зевают дружно в скучные минуты. (Тут два присутствующих представителя заинтересованного класса начали ворчать и огрызаться друг на друга, и голос графа Гергея раздался из-за стола: "Просят публику соблюдать тишину, перебивать оратора воспрещается".) Господа, - милостивые и сиятельные, чиновные, достопочтенные и благородные: век наш - век прогресса. Всевозможнейшие общества возникают у нас и за границей; одни охрану младенчества ставят своей задачей, другие - распространение книг, одни оказывают медицинскую помощь, другие разведение овец поощряют, есть и такие, которые шелководство собираются насаждать. Все это одобряю я от души и сам являюсь их членом, не желая лишать скромной своей поддержки ни младенцев, ни ученых, ни овец, ни больных, ни даже червячков тех, что шелк из себя выпускают, хотя и брезгую ими; но спрашиваю в то же самое время вас, и спрашиваю настоятельно: уж коли всем этим отраслям, существам и тварям разумным и неразумным разные общества покровительствуют, какая причина может меня удержать от предложения учредить патронаж над животными, кои одни многочисленнее всех остальных живых тварей в стране, вместе взятых, от младенцев до ученых и от овец до шелковичных червей, ибо числом своим гончие псы, бесспорно, затмят любых младенцев, ученых и прочих, нуждающихся в Венгрии в призрении? Какая причина может удержать?