Джеймс Клавелл - Сёгун (части 1-2)

Отец Алвито ехал резвой рысью, задумавшись под теплым солнцем, через парки, городские улицы, направляясь к миссии иезуитов, большому каменному дому, построенному в европейском стиле, который стоял около причалов и возвышался над тесно стоящими дворовыми постройками, складами и магазинами, где торговали или обменивали осакские шелка.

Кортеж простучал копытами через высокие железные ворота в каменных стенах и, оказавшись в мощеном центральном дворе, остановился около главной двери. Слуги уже ждали, чтобы помочь спешиться отцу Алвито. Он соскользнул с седла и бросил им поводья. Шпоры процокали по камням, по крытому переходу к главному зданию. Он завернул за угол, прошел мимо небольшой часовни и через арки во внутренний двор, где были фонтан и уютный садик. Дверь в прихожую была открыта. Алвито отогнал от себя тревогу, успокоился и вошел.

- Он один? - спросил Алвито.

- Нет, нет, он не один, Мартин, - сказал отец Солди. Это был маленький, добродушный, с оспинами уроженец Неаполя, почти тридцать лет бывший секретарем отца-инспектора. В Азии он провел двадцать пять лет. - У Его Святейшества адмирал Феррьера. Да, и с ними павлин. Но Его Святейшество сказал, чтобы вы сразу заходили. Что-нибудь случилось, Мартин?

- Ничего.

Солди что-то промычал и вернулся к затачиванию гусиного пера.

- Ничего, - сказал мудрый отец. - Ну, я скоро узнаю достаточно.

- Да, - сказал Алвито, любивший старика. Потом он подошел к дальней двери.

В камине горел огонь, освещая прекрасную старинную мебель, потемневшую от времени, хорошо отполированную и ухоженную. Небольшая картина Тинторетто "Мадонна с младенцем", которую отец-инспектор привез с собой из Рима и которая всегда радовала Алвито. висела над камином.

- Вы опять встречались с англичанином? - окликнул его отец Солди.

Алвито не ответил, он стучался в дверь.

- Войдите.

Карло дель Аква, отец-инспектор Азии, личный представитель главы ордена иезуитов, самый главный иезуит и, таким образом, самый важный человек в Азии, был также и самым высоким: шести футов трех дюймов и соответствующей комплекции. Его одеяние было оранжевого цвета, крест изысканной красоты. У него была выбрита тонзура, волосы седые. Ему исполнился шестьдесят один год; по рождению он был неаполитанец.

- А, Мартин, входите, входите. Немного вина? - сказал он, говоря по-португальски с итальянской плавностью речи. - Вы видели англичанина?

- Нет, Ваше Святейшество, только Торанагу.

- Дело плохо?

- Да.

- Немного вина?

- Спасибо.

- Как плохо? - спросил Феррьера. У огня на обитом кожей стуле с высокой спинкой сидел капитан "Нао дель Трато", Черного Корабля этого года, худой, легкий и очень грозный. Ему было около тридцати пяти лет.

- Я думаю, очень плохо, капитан. Например, Торанага сказал, что торговля этого года может подождать.

- Очевидно, что торговля не может ждать, да и я тоже, - сказал Феррьера. - Я отплываю, когда начнется прилив.

- У вас нет таможенных разрешений. Боюсь, вам придется подождать.

- Я думал, все было оговорено месяцы тому назад, - Феррьера снова начал проклинать японские правила, которые требовали, чтобы все перевозки грузов, даже их собственные, имели разрешения на въезд и выезд. - Мы связаны глупыми правилами туземцев. Вы говорили, что эта встреча будет только формальностью - сбором документов.

- Так и должно было быть, но я ошибся. Может быть, мне лучше объяснить...

- Я должен немедленно вернуться в Макао, чтобы приготовить Черный Корабль. Мы уже отгрузили лучших шелков на миллион дукатов на февральскую ярмарку в Кантоне и повезем по крайней мере сто тысяч унций китайского золота. Я думаю, я ясно сказал, что каждое пенни торговцев в Макао и отцов города, которое можно было одолжить, вложено в это важнейшее дело года. И каждое ваше пенни.

- Мы так же, как и вы, осознаем важность этого дела, - наставительно сказал дель Аква.

- Извините, капитан, но Торанага - президент регентского совета, и принято являться к нему, - сказал Алвито, - Он не говорил о наших разрешениях или торговле в этом году, он не одобряет убийств.

- Кто не одобряет, отец? - спросил Феррьера.

- Что имеет в виду Торанага, Мартин? - спросил дель Аква. - Это какая-то хитрость? Убийство? Какое это имеет отношение к нам?

- Он сказал: "Почему вы, христиане, хотите убить моего пленника, кормчего? "

- Что?

- Торанага считает, что покушение прошлой ночью было сделано на англичанина, а не на него. Он также говорит, что было другое покушение в тюрьме, - Алвито не сводил глаз с солдата.