Джеймс Клавелл - Сёгун (части 3-4)

- Простите, господин?

- Если бы вы его не спровоцировали, я, может быть, никогда не узнал бы об измене. Если бы он сказал все это без всякого повода, это было бы одно, а так... вы дали мне еще один вариант.

- Господин?

Он не ответил. Он думал: "Хотел бы я, чтобы здесь был Хиро-Мацу - хоть один человек, которому я полностью доверял".

- А как насчет вашей преданности?

- Пожалуйста, господин, я отвечаю искренне: вы знаете, что я вам предана.

Торанага не ответил. Взгляд его был безжалостен. Открылась внутренняя дверь, и Чано, монахиня, уверенно, не постучав, вошла в комнату с подносом в руках.

- Вот, Великий Господин, я вам приготовила. - Она по-крестьянски встала на колени. Руки у нее были большие, грубые, как у крестьянки, но в ней чувствовались самоуверенность и самодовольство. - Пусть Будда благословит вас с миром. - Она повернулась к Марико, поклонилась ей, как кланяются крестьянки, и снова удобно устроилась на полу. - Не окажете ли вы мне любезность, госпожа, не нальете ли чаю? Вы ведь прекрасно с этим справитесь, ничего не прольете, верно? - Глаза ее светились, она явно была довольна.

- С удовольствием, Оку-сан. - Марико, скрыв свое удивление, назвала монахиню по религиозному ее имени. Она никогда не видела раньше мать Наги, хотя знала большинство других женщин, имевших при Торанаге официальное положение, - ей доводилось встречать их на различных торжествах. Но хорошие отношения она поддерживала только с Киритсубо и госпожой Сазуко.

- Чано-чан, это госпожа Тода Марико-нох-Бунтаро, - представил Торанага.

- Ах, со дес, простите, я подумала, что вы одна из почтенных дам моего великого господина. Прошу простить меня, госпожа Тода, можно мне передать вам благословение Будды?

- Благодарю вас. - Марико предложила чашку Торанаге, он взял ее и выпил.

- Налейте, Чано-сан, и себе, - предложил он.

- Простите, Великий Господин, с вашего разрешения, мне не надо, от такого количества чая у меня уже плавают зубы, а туалет слишком далек для моих старых костей.

- Упражнение тебе поможет, - утешал Торанага, радуясь, что послал за ней, когда вернулся в Эдо.

- Да, Великий Господин, вы правы - как всегда. - Чано удостоила своим вниманием Марико: - Так вы дочь господина Акечи Дзинсаи?

Чашка Марико застыла в воздухе.

- Да. Прошу извинить меня...

- О, вам нечего извиняться, дитя. - Чано добродушно рассмеялась, ее живот заходил вверх-вниз, - Я не узнала вас, пока не назвали по имени, прошу извинить меня, но в последний раз я видела вас на свадьбе.

- Да?

- О да, я видела вас во время венчания, но вы не видели меня. Я подсматривала за вами через седзи. Да, за вами и за всеми знатными людьми, диктатором Накамурой, то есть Тайко, и всеми дворянами. О, я была так застенчива, что стеснялась присоединиться к этой компании. Но для меня это было очень хорошее время. Лучшее в моей жизни. Это был второй год, как Великий Господин оказал мне свою милость, я была беременна, хотя все еще оставалась крестьянкой, какой была всегда. - Глаза у нее затуманились, и она добавила: - Вы очень мало изменились с тех пор, - все еще одна из отмеченных Буддой.

- Ах, как бы я хотела, чтобы это было так.

- Это правда. Вы знали, что избраны Буддой?

- Нет, Оку-сан, как бы мне ни хотелось этого. Торанага сказал:

- Она христианка.

- Ах, христианка, - какое это имеет значение для женщины, христианка или буддистка. Великий Господин? Иногда никакого, хотя женщинам нужны определенные боги. - Чано радостно хихикнула. - Мы, женщины, нуждаемся в боге, Великий Господин, чтобы он помог нам иметь дело с мужчинами.

- А мы, мужчины, нуждаемся в терпении как у богов, чтобы иметь дело с женщинами.

Чано засмеялась, и это неожиданно как бы согрело комнату и на мгновение ослабило дурные предчувствия Марико.

- Да, Великий Господин, - продолжала Чано, - и все из-за Небесного Павильона, который не имеет будущего, - в нем мало тепла и в основном преисподняя.

Торанага буркнул:

- А что вы на это скажете, Марико-сан?

- Госпожа Чано мудра со времен своей молодости, - ответила Марико.

- Ах, госпожа, вы говорите приятные вещи старой, глупой женщине. Я так хорошо помню вас. Ваше кимоно было голубого цвета, с изумительным рисунком серебряными журавлями, красивее я никогда не видела. - Она опять посмотрела на Торанагу, - Ну, Великий Господин, я просто хотела посидеть минутку. Прошу извинить меня.

- Еще есть время. Оставайся где сидишь.

- Да, Великий Господин. - Чано тяжело встала на ноги. - Мне следовало бы повиноваться, но природа требует своего. Я не люблю огорчать вас. Время идти. Все приготовлено, пища и саке готовы, будут поданы, как только вы пожелаете. Великий Господин.