Бернард Маламуд - Волшебный бочонок

В первый раз, как я говорил с ее отцом, я забыл записать ее возраст, ну, я и сказал вам - тридцать два, а теперь вспомнил - так то была вовсе другая клиентка, вдова.

- Вы и про нее мне говорили. Я думал - той двадцать четыре.

- Это опять другая. Разве я виноват, что на свете полным-полно вдов?

- Нет, я вас не виню, но меня вдовы не интересуют. Да и школьные учительницы тоже.

Зальцман прижал сложенные ладони к груди. Возведя глаза к потолку, он воскликнул:

- Ой, евреи, ну что я могу сказать человеку, когда он не интересуется даже учительницами из средней школы? Так чем вы интересуетесь, чем? Лео покраснел, но сдержался. - Чем же это вы интересуетесь? - продолжал Зальцман. - Когда такая девушка говорит на четырех языках и в банке имеет личный счет - десять тысяч долларов, так она вас не интересует? И еще отец обещает целых двенадцать тысяч! И еще у нее новая машина, роскошные туалеты, может поговорить про что угодно, дом вам устроит - первый класс, дети будут - лучше не надо. Разве в нашей жизни часто можно себе заработать такой рай?

- Если она такая замечательная, почему она не вышла замуж десять лет назад?

- Почему? - Зальцман ядовито засмеялся. - Потому что у нее такие требования! Понятно? Она хочет только самое что ни на есть лучшее!

Лео молчал, ему даже было забавно - куда он впутался. Но Зальцман пробудил в нем какой-то интерес к Лили Г., и он всерьез подумал, не познакомиться ли с ней. И когда сват увидал, что Лео задумался над его словами, в нем укрепилась уверенность, что вскоре они придут к соглашению.

В субботу, уже к вечеру, Лео Финкель, думая о Зальцмане, гулял с Лили Гиршгорн по Риверсайд-драйв. Он шел выпрямившись, с достоинством выступая во всем параде - в черной шляпе, которую он с замиранием сердца достал с утра из пыльной картонки, стоявшей в шкафу, в плотном черном праздничном пальто, вычищенном до блеска. Была у Лео и палка, подарок дальнего родственника, но он преодолел искушение и палку не взял. На Лили, миниатюрной и совсем недурненькой, было что-то возвещавшее о близости весны. Ей действительно было известно все на свете, она оживленно болтала, и, слушая ее, Лео нашел, что она удивительно разумно рассуждает, - очко в пользу Зальцмана, чье присутствие он со стеснением ощущал где-то рядом - как будто он прятался на дереве у обочины, подавая его спутнице сигналы карманным зеркальцем, а может быть, козлоногим Паном наигрывал ей свадебные мелодии, невидимо кружась перед ними в танце, и усыпал их путь розами и лиловыми гроздьями винограда - символом их союза, хотя пока что о союзе и речи не было.

И Лео вздрогнул от неожиданности, когда Лили вдруг сказала:

- А я думала сейчас о мистере Зальцмане. Занятный он человек, правда? Не зная, что ответить, он только кивнул. Но она храбро продолжала, слегка краснея:

- В общем я ему благодарна, ведь это он нас познакомил. А вы? Он вежливо ответил: - И я тоже.

- Я хочу сказать... - Она рассмеялась, и то, что она сказала, было сказано вполне по-светски, во всяком случае, ничего вульгарного в этом не было. - Я хочу сказать - ведь вы не против, что мы с вами так познакомились?

Ему была скорее приятна ее честность: значит, она хотела сразу наладить их отношения, и он понимал, что для такого подхода требуется какой-то жизненный опыт и смелость. Видно, у нее было прошлое, раз она так прямо могла выяснить отношения.

Он сказал, что ничего не имеет против такого способа знакомства. Профессия Зальцмана освящена традицией и вполне почтенна, она может оказать ценные услуги, хотя, подчеркнул он, может и ничего не выйти.

Лили со вздохом согласилась. Они шли рядом, и после довольно долгого молчания она спросила с нервным смешком:

- Вы не обидитесь, если я вам задам несколько личный вопрос? Откровенно говоря, эта тема мне кажется безумно увлекательной.

И хотя Лео только пожал плечами, она несколько смущенно спросила:

- Как вы пришли к своему призванию? Я хочу сказать - наверно, вас осенила благодать? Помолчав, Лео медленно сказал: - Меня всегда интересовало священное писание. - Вы чувствовали в нем присутствие Всевышнего? Он кивнул и переменил тему:

- Я слышал, что вы побывали в Париже, мисс Гиршгорн?

- Ах, это вам Зальцман сказал, рабби Финкель? - Лео поморщился, но она продолжала: - Это было так давно, уже все позабылось. Помню, мне пришлось вернуться на свадьбу сестры.

Нет, эту Лили ничем не остановить. С дрожью в голосе она спросила:

- Так когда же в вас вспыхнула любовь к богу? Он посмотрел на нее, широко открыв глаза. И вдруг понял, что она говорит не о нем, Лео Финкеле, а о совершенно другом человеке, о каком-то мистическом чудаке, может быть даже о вдохновенном пророке, которого выдумал для неё Зальцман, какого и на свете нет. Лео задрожал от гнева и унижения. Наговорил ей с три короба, старый врун, и ему тоже - обещал познакомить с девушкой двадцати девяти лет, а он по ее напряженному, тревожному лицу сразу понял, что перед ним женщина лет за тридцать пять, и притом очень быстро стареющая. Только выдержка заставила его потерять с ней столько времени.