Франк Геллер - Тысяча вторая ночь

— Все разъяснится в свое время, — сказал профессор. — Тотлебену жилось недурно, но рабское состояние пришлось ему не по душе. Он решил бежать. Вскоре сыскался товарищ для побега. Раб сигарного цвета, по имени Абу-Лагдар, вызвался бежать с ним вместе. Кроме наклонности к бегству у них оказались еще другие общие точки, а именно: и тот и другой думали, что бежать следует с порядочной кассой и что нужно выбрать маршрут через Шатт-эль-Джерид, Соляное озеро, иначе Чертово Купанье. Выбирая дорогу на Шатт-эль-Джерид, они вполне основательно надеялись избегнуть риска встречи и преследования. Однажды, когда Абдалла, сын Башира, с большинством домочадцев был на охоте, господин фон Тотлебен обокрал его дом, изъяв все портативные ценности — золото и камни. Абу-Лагдар тоже не зевал: он настоял на включении в багаж одной вещи — знаменитого семейного коврика.

— Семейного коврика? — крикнул Башир. — Что ты знаешь о нем? Откуда ты знаешь это? Кто ты?

— Все разъяснится в свое время, — сказал профессор. — Вначале господину фон Тотлебену и его темнокожему другу удивительно везло. Погрузив награбленное добро на двух верблюдов, они бежали, предварительно раскроив черепа сарацинам, не принимавшим участия в охоте. Credo resurrectionem carnis. Они бежали и направились, как было решено, на Соляное озеро. Но, углубившись немного в Соляное озеро, они пали духом. Они знали, что Чертово Купанье было излюбленным курортом чистоплотных бесов и что переправа потребует многих дней. Кроме того, они знали, что, по всем вероятиям, за ними организована погоня. Пройдя еще немного, приблизительно до того места, где пляска волн превращается в зыбь, они свернули в сторону. По новой тропинке они достигли места, где стоят бочки с негодной к употреблению мукой. Отсюда они свернули туда, где зарыта собака. С этого знаменитого места тянется через горькое озеро цепь островков. Они погнали верблюдов на островки и достигли третьего острова, когда стемнело и разразилось несчастье. Каждый раз, как на Атласных горах начинается бурное таяние снега, вода подземными ключами стекает в пустыню. Она орошает оазис Тозер, а излишек достается Чертову Купанью. Соляное озеро никогда не бывает настоящим морем, но может стать болотом. Так и случилось двести лет тому назад, когда Тотлебен и Абу- Лагдар бежали из Тозера. Когда, через ночь после бегства, солнце взошло над Соляным озером, они были опоясаны болотом, и верблюдам перейти через это болото было столь же возможно, как мухам через липкую бумагу. Три дня они отсиживались на островке. На четвертый день зарыли клад в песке и каменьях и с опасностью для жизни переправились к твердому центральному массиву Соляного озера. Оттуда уже с меньшим, но все же немалым риском они добрались до пустыни. Они сами не помнят, как очутились на Средиземноморском побережье. Изголодавшиеся, палимые жаждой, они выбрались к морю, и здесь Абу-Лагдар вероломно бросил товарища, бежал с единственным, что уцелело из похищенного, — знаменитым ковриком.

— Третий раз коврик, — крикнул Башир. — Что ты знаешь о нем? Откуда ты знаешь это? Кто ты?

— .Все, что тебе полагается знать, ты в свое время узнаешь, — сказал профессор. — Господин фон Тотлебен с невероятными трудностями и лишениями добрался до Европы. Но потому ли, что нас влечет неодолимая тяга к месту жестоких мучений, или просто оттого, что нелегко было забыть о брошенном кладе, — короче, господин фон Тотлебен вернулся в Африку, на этот раз с рекомендательным письмом тунисского бея. Он собрался бросить вызов Соляному озеру и поднять клад. Одного лишь он хотел избегнуть — встречи с Абдаллой, сыном Башира, самым сильным человеком в Тозере. Поэтому он подошел к Соляному озеру не с Тозера, а с другой стороны. Было ли то причиной его неудачи — не знает никто. Во всяком случае, исход был печальный. Клада он не нашел, но заблудился в Соляном озере и чуть не сложил там свои кости. Раздосадованный, он писал: «Чертово озеро — так вероломно и так полно надземных и подземных опасностей, что никто, по-моему, не найдет клада, не обладая ковриком. А кто хочет найти клад, тот должен сначала хитростью, кражей и обманом завладеть ковриком».

— Хитростью, кражей и обманом, — крикнул Башир. — Последний раз: откуда ты знаешь это? Кто ты? Говори сейчас же, или…

Марабу вскинул худые и черные, как иссохшие ветви, руки.

— Не смей оскорблять любимца звезд, — закричал он. — Опомнись, прежде чем грозить тому, кто вышел невредимым из Чертова Купанья.