Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

Особняком стоит произведение "Тридцатилетняя женщина". Что это, роман? Нет, просто ряд сцен, которые автор сперва писал, не имея намерения связать их воедино, что и ощущается в композиции. Сначала, в 1831 году, он опубликовал в газете "Карикатура" блестящий рассказ "Последний парад Наполеона". Юная девушка уговаривает отца пойти с нею на парад в Тюильри она влюблена в красавца полковника. Писатель, как лучом прожектора, освещает мир Империи. Проходит какой-нибудь месяц, и в рассказе "Две встречи" мы знакомимся с женой генерала (не полковник ли это из первого рассказа?); она не любит мужа, имеет любовника, а ее дочь, заметив это, следует за каким-то малоправдоподобным "парижским пиратом", превращающимся впоследствии в настоящего байроновского корсара! Этот надуманный и ненатуральный эпизод, к сожалению, напоминает первые "черные" романы Бальзака. Затем, в сентябре - октябре 1831 года, писатель публикует "Свидание" - новеллу в пяти картинах. На сей раз сомнений нет: героиня Жюли д'Эглемон (перед читателем проходит пять различных эпизодов ее жизни) - та самая влюбленная девушка, что смотрела на парад в Тюильри. В своем муже она разочаровалась и теперь любит англичанина, лорда Артура Гренвиля. Позднее все эти новеллы были несколько переделаны и объединены под общим названием "Та же история"; только в 1842 году "Тридцатилетняя женщина" примет свою окончательную форму. Эта книга принадлежит к числу наименее завершенных произведений Бальзака: ее отдельные составные части плохо пригнаны одна к другой. Но есть в ней и прекрасные страницы. Признания госпожи д'Эглемон, женщины уже не первой молодости, избавившейся от иллюзий, видимо, походят на те, какие выслушивал Оноре де Бальзак, сидя при свете луны на скамье в Вильпаризи. Эти страницы освещены лучом "поэмы Берни".

В жизни писателя многое изменилось: после 1829 года у него уже нет причин сетовать на общество, как прежде. Литературный успех приоткрыл перед ним двери кружка романтиков. Правда, Бальзак держится там особняком; он безжалостно насмехается (в анонимной статье) над "Эрнани", произведением, священным в глазах "Молодой Франции", он чувствует, что гораздо теснее связан с литературной традицией классицизма - Корнелем, Мольером, Лафонтеном. Но его сближает с романтизмом любовь к Вальтеру Скотту, Байрону, Рабле, тяготение ко всему исключительному, и романтики довольно приветливо встречают этого еретика. Незнакомые женщины пишут Бальзаку, они узнают себя в его героинях. "Сцены частной жизни", целомудренные без ханжества, успокоили тех читательниц, которых напугала "Физиология брака". В читальных залах нетерпеливо ждут его новых книг. Издатели охотятся за ним. Школьные товарищи - Адриен Брэн, Жозеф Фонтмуан - вспоминают о своем приятеле, внезапно получившем известность, а ведь некогда в Вандомском коллеже они его не особенно жаловали. Однако Бальзак испытал слишком много невзгод, они не так быстро забываются. Он хорошо знает, что прячется под маской любезности. "За спокойными и улыбающимися лицами, за безмятежной осанкой таился отвратительный расчет; проявления дружбы были ложью, и многие присутствующие опасались не своих врагов, а друзей" [Бальзак, "Супружеское согласие"]. В высшем свете все подчинено тщеславию, буржуа молятся иным богам. Они истово поклоняются золоту. "Есть у тебя доходы или нет - вот в чем вопрос".

Чем больше Бальзак наблюдает, тем больше он убеждается, что деньги "ныне единственное божество", движущая сила современного ему общества. Светские люди жаждут денег, чтобы по-прежнему жить в роскоши, как этого требует их положение в обществе; буржуа копят деньги, не столько уступая жажде наживы, сколько стремясь ощутить уверенность в завтрашнем дне; ростовщик Гобсек любит богатство, так сказать, в чистом виде, абстрактно. "В золоте сосредоточены все силы человечества, - говорит Гобсек. - ...Что такое жизнь, как не машина, которую приводят в движение деньги?.. Золото вот духовная сущность всего нынешнего общества". Гобсек знает весь Париж. Он внимательно следит за отпрысками богатых и знатных семейств, за художниками, за светскими женщинами. Вне сферы своей деятельности он честен и даже по-своему великодушен. Но коль скоро борьба между богатым и бедным неизбежна, лучше уж быть угнетателем, чем угнетенным. "Этот высохший старикашка, - говорит о нем стряпчий Дервиль, - вдруг вырос в моих глазах, стал фантастической фигурой, олицетворением власти золота".

Фантастическая фигура... Вот почему этот "бальзаковский" персонаж, одновременно правдивый и гиперболизированный, воскрешает в памяти образы, знакомые нам по "черным" романам Бальзака. В "Сценах частной жизни", как и в надуманных сочинениях Ораса де Сент-Обена, речь также идет о преступлениях, об извергах и заступниках, но тут преступление совершается под прикрытием закона, изверги - с виду заурядные люди, в роли заступников выступают судейские. Молодой автор уже много видел и много страдал. Он негодует, исполнен горечи и вместе с тем достаточно умен, чтобы подняться над негодованием, горечью и мужественно сказать: "Такова жизнь". Этой философией пропитаны все его описания. Он описывает не из любви к описаниям, нет, он хочет показать, что сущность человека проявляется в чертах его лица, в одежде, в обстановке его жилища, привычных жестах. Наделенный философским и, главное, научным складом ума, Бальзак, отправляясь от внешних проявлений, стремится постичь скрытые причины. Его излюбленная формула: "Вот почему". Она предшествует объяснению - порой поражающему, всегда глубокому.