Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

преодолеть любые препятствия, с которыми он непрестанно

вынужден бороться: вся жизнь его обращена к будущему.

Гаэтан Пикон

Еще в 1833 году Бальзак рассказывал Зюльме Карро о "Цезаре Бирото", а в 1834 году он писал Ганской: "У меня в работе капитальное произведение "Цезарь Бирото"; его герой - брат того Бирото, которого вы знаете; так же как и первый, он жертва, но жертва парижской цивилизации, тогда как старший брат ("Турский священник") - жертва лишь одного человека... ангел, которого попирают ногами, затравленный честный человек. Замечательная получится картина!" Тогда он рассчитывал дать этот роман Верде для тома своих "Философских этюдов". Затем он написал другие книги, путешествовал, а тем временем Верде обанкротился, и "Бирото" был отложен. Верде уступил за 63000 франков компании книгоиздателей эксплуатацию будущих произведений Бальзака. Консорциум согласился выдать Бальзаку аванс в сумме 50000 франков и, кроме того, платить ему ежемесячно по 1500. Писатель должен был получать не авторский гонорар, а половину прибылей. В 1836 году газета "Фигаро", которая перешла в руки другого издателя, купила "Бирото" у консорциума, чтобы дать роман своим подписчикам в качестве премии. Газета поместила "уведомление": "При трехмесячной подписке на "Фигаро" (20 франков) подписчикам бесплатно высылается премия: "История величия и падения Цезаря Бирото", владельца парфюмерной лавки, кавалера ордена Почетного легиона, помощника мэра второго округа города Парижа, новая "Сцена Парижской жизни", написанная господином де Бальзаком, еще ни разу не издававшаяся, в двух томах, в одну восьмую листа".

Бальзак - госпоже Ганской, 14 ноября 1837 года:

"Мне предлагают двадцать тысяч франков за "Цезаря Бирото", если он будет готов к 10 декабря; у меня написано только полтома, остается написать еще полтома, но нужда заставила меня обещать. Придется работать двадцать пять ночей и двадцать пять дней..."

В это время Бальзак уже получил корректурные оттиски романа, но поправкам предстояло разрастись во всех направлениях. Горькая нужда заставила писателя обещать, а счастье творчества побудило развернуть сюжет. "Бирото" был этюдом, посвященным парижской торговле, сначала носившей семейный характер, какой ее знали господа Саламбье и владелец лавки скобяных товаров Даблен, затем такой, какой она стала в те времена, когда перемещается центр ее тяжести, который, по словам Мориса Бардеша, "постепенно удаляется от улицы Сен-Дени и осторожно приближается к Фобур-Сент-Оноре, когда крупный торговец уже не называется купцом, но еще не именуется негоциантом... когда над витринами с выставкой товаров красуются живописные вывески с развевающимися флажками; когда приказчики обедают в комнате за лавкой, а ночуют в мансарде; когда старший приказчик, прослужив десять лет, женится на хозяйской дочке, - словом, торговле, соответствующей гибридной фазе французской экономики, ибо торговля еще сохраняла свои патриархальные привычки, а на улицах уже появлялись чудовища и чудеса, возвещающие об успехах капитализма, великолепные омнибусы, особняки, занятые коммерческими банками или акционерными обществами..."

Цезарь Бирото - крестьянин, который "подался" из деревни в Париж и преуспел в кустарной парфюмерии. Но его ждало разорение, когда он бросил свое дело и пустился в спекуляцию, ставшую язвой нового времени. В те годы менялись прежние нравы. Бирото и его жена, их друзья - Рагон, Пильеро, их приказчик Ансельм Попино в глазах Бальзака люди добродетельные, Добродетель их весьма относительна. Цезарь Бирото, например, знает, что его "кефалическое масло" не оказывает никакого влияния на волосяной покров; чтобы выпустить свое снадобье на рынок, он пользуется невежеством покупателей, молчанием ученых и глупостью лысеющих стариков. Позднее он выдает так называемые "дружеские" векселя, что, по мнению судьи Попино, представляло собою "начало мошенничества". Бальзак прощает ему такие приемы. Дела - это дела. Но банкротство остается в глазах героя романа и в глазах автора нестерпимым позором. Родители Бальзака разорились ради того, чтобы избавить сына от такого несчастья. Цезаря Бирото, рыцаря буржуазных понятий чести, позор банкротства убил, подобно выстрелу из пистолета. Роман этот с полным основанием отнесен к "Этюдам о нравах", ибо он рисует среду, прекрасно знакомую Бальзаку, который и сам вышел из нее, рисует тот мир, "где невидимые нити связывают две вывески: "Королеву роз" и "Кошку, играющую в мяч"; а вместе с тем это "Философский этюд", поскольку лавка противопоставлена банку, архаическая "чистота нравов" - современной развращенности, а главное - здесь анализируется сила навязчивой идеи, которая послужила причиной смерти Цезаря Бирото, сраженного чрезмерной радостью нежданного оправдания.