Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

Готье обещал дать статьи. Газетный король Бюлоз в бешенстве. "Планш, говорил он, - обнимается с Бальзаком, которого, как вам известно, терпеть не может, и целует в зад Гюго, которого прежде поносил! Превосходный альянс!.. Неужели вам не смешно?" Однако Бальзак относился вполне серьезно к "Кроник де Пари". Опираясь на этот "влиятельный орган", каковым он будет полновластно распоряжаться, он сможет наконец сделать карьеру политического деятеля, о которой давно мечтал. Но главное - "золото потечет рекой", он будет иметь по крайней мере 20000 франков в год, ибо Бальзак - директор издания станет по-королевски расплачиваться с Бальзаком-редактором, а Бальзак-администратор станет получать, кроме того, приличное жалованье. Таким образом, все проблемы будут разрешены. Оставалось только одно препятствие: нужны были наличные деньги, чтобы сняться с якоря. Ну, за этим дело не станет! Добрый ангел семьи, госпожа Делануа, ссудила 15000 франков. "Дело пойдет на лад, - писал Бальзак Лоре. - Передай славному Сюрвилю, что первый шаг к власти уже сделан". Как все чудесно устраивается! "Славный Сюрвиль" разработал проект нового канала; это предприятие должно было принести ему 200000 франков. Сделавшись влиятельным политическим деятелем, Бальзак добьется утверждения проекта и разделит доходы со своим зятем. Они все разбогатеют. Они уже были богачами... в воображении.

Первый номер "Кроник де Пари" появился 1 января 1836 года. Виктор Гюго, Гюстав Планш, Альфонс Карр, Теофиль Готье, Шарль де Бернар вошли в состав новой блестящей редакции. Анри Монье, Гранвиль, Домье обещали карикатуры. Будущий министр Бальзак оставил за собой хронику международной политики. Он пригласил к себе в качестве секретарей для подготовки материалов двух молодых аристократов, нуждавшихся в деньгах не меньше, чем он сам: то были маркиз де Беллуа (Бальзак называл его Кардиналом) и граф Фердинан де Граммон. На деле же Бальзаку одному приходилось заниматься газетой, и он справлялся с этим легко. Каждую субботу он приглашал своих сотрудников к себе на изысканный обед: зажаренный окорок, зуек в сухарях, фрикандо из телятины, осетровое филе, спаржа, ананасы. Эти пиры происходили в доме, за который уже давно не платили. Гостеприимный хозяин, напоминавший "атамана вольницы", тщетно требовал статей: они никогда не бывали готовы в срок. Собравшиеся пели, смеялись. Альфонс Карр венчал голову Оноре бумажными розами. А когда приглашенные и метрдотель удалялись, Бальзаку приходилось "выполнять работу всей редакции газеты" - иначе говоря, чуть ли не одному готовить весь номер.

Что за важность! Зато славно посмеялись. Бальзак любил веселье и понимал толк в шутках. С особым удовольствием он сочинял "приблизительные" поговорки. Наиболее удачные он аккуратно записывал: "Случай хватов плодит", "Пей, да мимо рта не лей", "Скажи мне, кто твой друг, я скажу, кто твой враг". Если кто-либо из друзей придумывал забавный вариант, раскатистый смех сотрясал внушительное брюшко Бальзака. Игру слов - любит пустослов? Возможно, но человек, который вынашивает в мозгу целый мир, вправе хоть на один вечер сбросить с плеч свое бремя. К тому же шутливые поговорки он, подобно всему прочему, бросал в тигель "Человеческой комедии", и позднее мы услышим их из уст ученика живописца Мистигри ("Первые шаги в жизни").

В январе - феврале 1836 года Бальзак работает лихорадочно, но все, что создано им, превосходно. В эти месяцы он публикует в "Кроник де Пари" несколько новелл - одни написаны специально для газеты, другие лежали в ящиках его письменного стола; это "Обедня безбожника" (он мастерски изобразил в ней под именем Деплена знаменитого хирурга Дюпюитрена), "Дело об опеке", "Фачино Кане", рассказ старого врача из "Неведомых мучеников". "Никогда еще уносящий меня поток не был столь стремительным; никогда еще столь чудовищно величественное произведение не овладевало человеческим мозгом. Я сажусь за работу, как игрок за игорный стол".

И самое удивительное было то, что, как ни быстро работал Бальзак, подстегиваемый необходимостью, качество его произведений неизменно оставалось высоким. Даже политические статьи были написаны с блеском. Он высмеивал близких к правительству журналистов, которые разглагольствовали об "идеях" Тьера и Гизо: "И у господина Гизо, и у господина Тьера есть только одна идея - управлять нами... Господином Тьером всегда владела только одна мысль: он постоянно думал лишь о господине Тьере... Господин Гизо подобен флюгеру, который венчал одно за другим три здания; господин Тьер подобен флюгеру, который, несмотря на свою ненадежность, остается на одном и том же сооружении".