Рамон Меса - Мой дядя - чиновник

Мы пошли на зов.

— Ну, а теперь вам придётся превратиться в тюки с контрабандным тряпьём, — предупредил нас дон Хепаро.

— Как это? — с тревогой осведомились мы.

Но дон Хенаро не успел дать исчерпывающие объяснения: незнакомец, откликавшийся на свист и вопросы нашего кузена, находился уже совсем близко.

— Где же тюки? — спросил он.

— Здесь, — ответил дон Хенаро.

— Помочь вам погрузить их в лодку?

— Нет, они не тяжёлые. Справлюсь одни, раз уж до пёс до места. Ступай к лодке и держи её наготове. Сколько у тебя пар вёсел?

— Четыре, как вы велели.

Незнакомец ухватился за конец верёвки, привязанной к прибрежным камням, и подтащил лодку к берегу.

— Готово!

— Да тебе просто цены нет! А если бы тебя увидели?

— Пустяки! Сказал бы, что ловил акул.

Дон Хенаро крепко стиснул паши руки, и этого было достаточно — мы его поняли.

Одним прыжком махнули мы следом за ним в маленькое судёнышко. В лодке мы сразу постарались превратиться в настоящие тюки или узлы, в чём нам помогла не столько наша готовность проделать эту операцию, сколько кромешная тьма грозовой ночи. Мы скрючились на дне лодки и затаились, не смея шелохнуться.

— Давай! — закричал дон Хенаро. Незнакомец, видимо, какой-то бедный рыбак или лодочник, прыгнул в шлюпку, уселся на переднюю банку и навалился на вёсла. Молнии, потухшие на минуту, словно для того чтобы помочь нашему бегству, засверкали ещё яростнее.

— Пресвятая Мария! Проклятая гроза! С тех пор как у меня пробились усы, я не помню такой дьявольской непогоды! — ворчал лодочник. — Если так будет продолжаться, когда пойдём мимо крепости Морро, нас наверняка приберёт нечистый.

— А ты не подходи к ней близко, — посоветовал дон Хенаро.

— Понятное дело, попытаюсь её обогнуть.

На несколько минут воцарилась тишина. Не слышно было ни размеренных всплесков вёсел, ни рёва волн.

Не в силах превозмочь любопытства, которое в немалой степени увеличивал страх перед близкой опасностью, мы боязливо приподняли головы и разглядели величественный мол перед крепостью. Через равные промежутки времени над нею вспыхивал мигающий маяк, который, медленно вращаясь, вонзал в непроглядную тьму, окутывавшую всё вокруг, свой луч, похожий на острый блестящий клин.

О подножье утёса, на котором возвышалась крепость, с грохотом разбивались волны. Они взметали к небу столбы пены, горевшие беловатым пламенем, и казалось, что это призраки пляшут на скалистом берегу.

Шлюпка плыла, едва-едва не задевая бортом прибрежные утёсы, а высоко над нею, прорезая мрак, металось светящееся лезвие — луч маяка. В небе вспыхнула молния и ярко осветила морской простор.

— Стой! — раздался с крепостной стены крик часового.

Лодочник злобно выругался и в ужасе задрожал.

— Молчать! Понятно? — рявкнул дон Хенаро, рукой зажимая лодочнику рот.

Тот попытался протестовать.

— Где другие вёсла? — бешено прошипел дон Хенаро.

— Вон они.

— Все на вёсла!

— Что вы задумали?

— Все на вёсла!..

— Но ведь нас только двое!

— Молчи, болван! Пошевеливайся! — властно бросил дон Хенаро.

Лодочник достал вёсла.

Дон Хенаро, угостив нас парой пинков, приказал:

— Эй! Поднимайтесь! Висенте, бери эти вёсла, а ту пару дай своему племяннику.

— Проклятье! — завопил лодочник.

— Да замолчишь ли ты, скотина? — гаркнул дон Хенаро; затем, обращаясь к нам, спросил: — Грести умеете?

— Нет, — ответили мы.

На этот раз яростно выругался уже дон Хенаро.

— Тогда учитесь. Смотрите, как это делается: вот так, так… Наши головы в опасности… Смотрите, как гребут… Надо скорей удирать отсюда… понятно?

Всё это было сказано и сделано быстрее, чем прочтёт об Этом читатель.

Часовой повторил оклик три раза, после чего, заглушая шум дождя, далёкие раскаты грома и гул неспокойных волн, загрохотали ружейные выстрелы.

При свете новой молнии мы заметили, что к нам приближается шлюпка, набитая солдатами; в их руках мрачно поблёскивали ружья с примкнутыми штыками. К счастью, в шлюпке гребло лишь двое, она не была такой маленькой и лёгкой, как наша, и сидело в ней слишком много народу. Всё это замедляло её ход.

У нас в лодке слышно было только частое дыхание испуганных и усталых людей. Вёсла бесшумно опускались в воду.

В те времена, к которым относится наш рассказ, многие кубинцы тайно покидали остров — то ли по причине недовольства существующими порядками, то ли из отвращения к подлой политике властей, для которых достаточно было малейшего подозрения или корыстного доноса, чтобы любой человек стал жертвой чудовищного произвола. Береговая стража, особенно в окрестностях Гаваны, была усилена. Часовым на фортах у входа в порт были даны самые строгие инструкции. Каждого, кто не подчинялся чрезвычайным мерам, наказывали со всей суровостью и неукоснительностью; поэтому, захвати солдаты нашу шлюпку, нам не помогло бы даже влияние дона Хенаро.