Рамон Меса - Мой дядя - чиновник

— Как вы считаете, братец, отправят меня на Филиппины? — спросил мой дядя.

— Покамест нет: наше преимущество в том, что ещё не приплыл человек, который должен заменить тебя. Понятно?

— Л откуда вы это знаете?

— Нелепый вопрос! Да оттуда, что он до сих пор не объявился. Его появление стало бы для нас непреодолимым препятствием. Полагаю, что, на твоё счастье, на перевод сюда претендует кто-нибудь с Филиппинских островов: оттуда до Кубы не близко. Вот я и надеюсь всё уладить до его прибытия. О, страна мошенников!

— А если бедняга всё-таки приедет и останется без должности? — изобразив па лице сострадание, вставил дядя, хотя в душе он, несомненно, желал, чтобы именно так и случилось.

— Как же нам помочь ему? — отозвался дон Хенаро, делая вид, будто глубоко заинтересован в судьбе несчастного чиновника, который едет сюда в надежде получить место, а найдёт его занятым.

«Неужто меня отправят на Филиппины?» — Эта тягостная мысль изводила моего дядю, лишала его покоя и довольства. По ночам он видел страшные сны и нередко просыпался с воплем:

— Нас переводят! Нас переводят!

Порой он просто соскакивал с постели и бросался бежать с криком:

— Филиппины! Филиппины!

Я даже опасался, как бы такие нервные припадки не свели его с ума.

На службе дядю продолжало одолевать беспокойство: иной раз, посидев с минуту на стуле, он срывался с места и принимался расхаживать по комнате от стены к стене; иногда же, наоборот, целыми часами пребывал в оцепенении, стиснув голову руками, уставившись в потолок и бормоча что-то нечленораздельное.

— Дон Висенте Куэвас, поберегите себя! Вы же, того гляди, захвораете! — предостерегали его сослуживцы. — Не волнуйтесь, дружище, — дон Хенаро здесь полный хозяин.

Но дядя лишь сокрушённо повторял:

— Так-то оно так, и всё-таки неужели меня отправят на Филиппины?

К счастью, страхи его длились недолго. У дона Хенаро в Мадриде были связи, он развил бурную деятельность, чтобы поскорее получить ответ на прошение, и резолюция не заставила себя ждать. Не прошло и полутора месяцев с того дня, когда прозвучал крик: «Нас переводят!» — посеявший смятение всюду, где его услышали, со дня, когда вся канцелярия лихорадочно передавала из рук в руки большой лист с мелкой убористой печатью, который был всего-навсего номером «Правительственного вестника», — и тем же самым путём, что злосчастная новость, прибыла радостная весть об отмене приказа насчёт перевода па Филиппины.

Едва я увидел, что дядя бегает по отделам, показывая всем новый номер «Вестника», и то похлопывает кого-нибудь по спине, то пожимает руки сотоварищам по несостоявшемуся путешествию, как мне тотчас же стало ясно, что ему уже не угрожает плаванье по Тихому океану.

— Племянник… — начал он, показывая мне газету.

Но я не дал ему возможности прочесть.

— Я уже всё знаю: вы не едете ни на какие Филиппины, дядя, — прервал я его.

Тем не менее в проломе, где скоро должна была встать винтовая лестница, появился дон Хенаро. Он сложил руки рупором и прокричал:

— Вот видишь! Ты уже не поедешь на Филиппины.

Не успел дон Хенаро закончить фразу, как в дверях показался швейцар Хуан, или, точнее, начальник привратницкой, и, скорчив самую невероятную гримасу в подтверждение своей радости, произнёс:

— Слава богу, сеньор мой дон Висенте! Мы все уже знаем, что вы не едете на эти самые Филиппины.

— Вы правы, милейший Хуан, — отозвался дядя и тут же дважды или трижды прочёл ему скупые строчки, в которых содержалось последнее решение министерства.

— Теперь никаких сомнений не остаётся! — смеясь, возгласил Хуан и замотал головой из стороны в сторону, словно баран с бубенчиками па шее.

Угроза ссылки на далёкие острова Океании отпугнула от моего дяди хор почитателей, прежде окружавший его. Но как только стало известно, что дон Висенте Куэвас уже не отправляется в столь отдалённые края, весь синклит дядиных поклонников в полном составе ввалился с поздравлениями в нашу комнату.

— О, мои добрые друзья! — восклицал дядя, пожимая руки всем подряд.

И он несколько раз прочёл им заметку в газете.

— Да, да, мы уже знаем, что вы не уедете от нас на Филиппины, — устало отозвались они и удалились.

— В этом, дядя, вам уже не приходится сомневаться, — добавил я.

— Вот именно, вот именно, — отозвался дядя и нервно рассмеялся.

Затем, видимо желая убедиться, что всё происходящее — не сон, а явь, мой родственник несколько раз подпрыгнул, сел на обычное место, открыл ящик письменного стола и вынул из него несколько книг.